Безвозвратность - Anne Dar

привставшей со своего места, я непроизвольно ухмыльнулась:

– Ну что, жива твоя птица, и даже поёт. Поздравляем.

Встав, я поспешно приблизилась к клетке, валяющейся у ног блондинки, подняла её и, просунув в нее руку, аккуратно выпустила птицу. Та затрепыхалась и сразу же начала биться крыльями о прутья, так что я поспешила вынуть руку, чтобы пленница не ускользнула через открытую дверцу. Я против птиц в клетках, но вдруг эту в Праге ждал вольер или вовсе свобода, и эта клетка лишь временное решение на период путешествия?

– Убери её! – вдруг вскрикнула Слоун, что для меня стало неожиданной реакцией. Закрыв глаза обеими ладонями, владелица канарейки продолжила истерично кричать: – Убери её с глаз долой! Убери!

Ясно. Чувство вины. Значит, для неё не всё потеряно. Ну либо я плохо разбираюсь в несчастных людях, стремящихся к саморазрушению.

Так и не повесив клетку на предназначенный для неё крючок под полкой, я прошла вместе с клеткой в тамбур, и – о, чудо! – Брайан сразу же последовал за мной. И чего он прицепился ко мне?! В этом поезде я не единственная – людей навалом: выбирай – не хочу!

Дети по-прежнему сидели на первых местах слева от входа в вагон среднего класса, только уже не были накрыты пледом с головой. Обратив внимание на то, что пугающие крики роженицы будто бы стихли, я протянула клетку в руки старшего мальчика, решив, что девочка может не справиться с весом.

– Как вас зовут? – мой тон прозвучал обыденно – я не из тех, кто сюсюкается даже с самыми милыми пупсами.

– Тоби и Мисси.

– Присматривайте за этой птицей, Тоби и Мисси.

– А как она называется? – девочка радостно подпрыгнула на месте.

– Канарейка.

– Какое красивое имя!

– Канарейка – это порода птицы, а не имя, глупышка, – хмыкнул мальчик, продолжая в упор рассматривать свою новую ответственность.

– Так давайте назовём её как-нибудь, раз у неё нет имени! – девочка окончательно вошла в стадию восторга.

– Она не наша, а значит, не нам её называть.

– Тётенька, вы её нам подарили или как? – маленькая красавица впилась в меня пытливым взглядом. Я даже едва не поперхнулась оттого, что меня так смело обозвали тётенькой.

– Просто присмотрите, – сдавшись, качнула головой я и сразу же направилась в сторону тамбура, из которого только что ретировались Джаред с Хьюбертом.

Стоило мне переступить порог тамбура, как Брайан схватил меня за запястье и, повернув к себе, прибег к требовательному тону:

– Можешь сказать, что происходит?

– Мы выживаем. Этой формулировки достаточно для определения разверзшегося вокруг нас хаоса? – резко вырвав свою руку, уже развернувшись, я периферическим зрением увидела, что он снова хотел схватить меня, на сей раз за плечо, поэтому добросила с более ярко выраженной эмоцией: – Отстань!

Мне срочно нужно было выпить воды. Поэтому я уверенным шагом направилась в сторону кухонной зоны и сразу же, как будто чуть-чуть заранее, почувствовала неладное. Вайолет и Джаред на местах справа от входа в бизнес-класс, Хьюберт слева от них… Где Слоун? Прежде чем я успела испугаться того, что эта идиотка могла закрыться в кабине машиниста, а вовсе не отправиться в кухонную зону за стаканом воды по моему примеру, я почувствовала жуткий холод, и мои волосы вдруг начали взмывать вверх… Что она наделала?!

Вместо того чтобы начать бежать прочь, я рванула вперёд. Я ворвалась в кухонную зону за секунду до того, как произошло непоправимое: Слоун Стоун стояла лицом внутрь вагона, она встретилась со мной взглядом, на мгновение прорвавшимся сквозь её беспорядочно трепыхающиеся пряди волос, и сделала один шаг назад – она шагнула в черноту открытой двери аварийного выхода!

С силой толкнув меня сзади и таким образом отбросив меня в сторону кабины машиниста, Брайан бросился к открытой двери и начал её закрывать вручную – кнопка не срабатывала! Он закрыл её за безумно долгие одиннадцать секунд! Сколько эта дверь была открыта в сумме? Тридцать, сорок секунд или целую минуту?! И внутрь не залетело ни одного люкса?! Только потому, что мы едем сквозь лес и вблизи нет города! Она совершила самоубийство, однако, по факту, она убивала и нас! Но в результате нас не убила… А себя – да.

– Она спрыгнула с поезда? – позади меня раздался испуганный мальчишеский голос. Обернувшись, я увидела Хьюберта Патаки – он жутко побледнел, на вытянувшемся лице проступил отчётливый отпечаток шока. У парня кровопотеря из-за огнестрельного ранения в руку, так теперь ещё и это… – Я наговорил ей много плохого…

– Ты не имеешь никакого отношения к принятому ею решению, ясно? – неожиданно уставшим тоном констатирую я, совершенно не отдавая отчёта тому, верю ли я своим словам или просто произношу их на автомате.

– Как же так? Что будет дальше? – парня заметно бросило в дрожь.

– Можешь передать детям Бенджамина, что канарейка теперь принадлежит им.

ГЛАВА 27

ПЛЮС ОДИН

ТОБИАС ИОНЕСКУ – 10 ЛЕТ

Кудрявый парень сказал, что нам всё-таки навсегда подарили эту красивую жёлтую канарейку. Он хотел перевести нас в другой вагон, но мы не хотим уходить далеко от папы, так что ни в какую не согласились на уговоры. Когда он ушёл, я решил сходить к отцу, чтобы сообщить ему новость о том, что у нас теперь есть домашний питомец. Это, конечно, не собака, о которой я мечтал с шести лет, но тоже неплохой вариант. У нас когда-то была красивая кошка серебристого окраса, которую мы звали Пух-Пух, из-за её сильной пушистости, но это было давно, ещё когда мама была жива и у нас не было Мисси. Может быть, назовём канарейку Пух-Пух?

Я хотел постучаться в дверь, за которой папа помогал рожать Джемме, но она оказалась приоткрытой, так что я остановился, услышав знакомый голос – папа обращался к той женщине:

– Ты родила быстро. Лёгкие роды… Поздравляю, у тебя девочка… – я услышал, как младенец начал плакать. – Подожди, сейчас я прикладу её к твоему животу… – как хорошо, что я не зашел – наверное, тётенька может быть голой, она ведь рожала нового человека…

– Какая красивая, – голос Джеммы звучал так, как будто она плачет.

– Как назовёшь? – я не видел, но уверен, что отец поправил очки на своём носу привычным для него движением.

– Не знаю… Я ещё не придумала… Скажи, ты любил свою бабушку?

– Я обожал её. Мать моего отца была невероятной женщиной.

– Как её звали?

– Памела или просто Пэм.

– Красивое имя… Возьми её.

– Взял.