Слёзы Цернунна - Ален Т. Пюиссегюр

беднягу, ещё одну жертву депрессии наставницы. Теперь, когда всё наладилось, несчастный не смог до неё добраться, и о нём попросту забыли. По подсчётам Ковена его злоключения продолжались не меньше месяца. Кот порылся в торбоходе и достал почти пустую бутылку машинного масла.

– К сожалению, масла осталось совсем чуть-чуть, на донышке. Что именно вам смазать?

– Смажьте, пожалуйста, руки. Да, именно руки! Подтягиваясь на руках, как-нибудь доползу до мастерской или хотя бы до коридора, где постоянно ходят.

Котик склонился над ним и тщательно смазал каждый сустав, каждое сочленение. Последнюю каплю потратил на шейное крепление, чтобы автоматон качал головой бесшумно.

– Обязательно напомню о вас Эркенбальде, как только её увижу, – пообещал он.

Ковен охотно сбегал бы в мастерскую прямо сейчас, но не хотел, чтоб Аннук ждала его напрасно. Ведь это он попросил о помощи. И неизвестно, когда ещё она сможет уделить ему время.

– Спасибо, школяр, вы очень любезны!

Оставив бедного автоматона в коридоре, Ковен со всех лап помчался к порталу.

Пришлось штурмовать лестницу, миновать ещё два портала, пока, наконец, долгожданная дверь солярия не нашлась. Честно говоря, он был разочарован. Низенькая, невзрачная, деревянная, безо всяких узоров и украшений. Он видел в замке десятки таких дверей. И зачастую они вели в чуланы и кладовые.

Но стоило её приоткрыть, разочарование мгновенно улетучилось.

Солярий наполнял яркий солнечный свет. Поразительный контраст с мрачным, серым, пасмурным зимним днём за окнами столовой и большого зала. Здесь царило лето. И было тепло, будто у огня огромного камина.

– Ты опоздал, – сурово произнесла Аннук вместо приветствия.

Золотисто-каштановый силуэт абиссинской кошки выделялся на фоне светлых кремовых подушек, разбросанных на ковре. Похожий на лисичку Зародыш лежал с ней рядом, положив острую мордочку на вытянутые передние лапки. При появлении Ковена он приоткрыл один глаз и навострил рыжие ушки.

Ковен, собственно, и не ждал, что его оплошность не заметят. Но всё равно смутился, растерялся, забормотал какую-то чушь в своё оправдание. Потом овладел собой.

– Простите великодушно. Я смазывал маслом суставы автоматона, попавшего в беду, – в конце концов честно признался он.

Аннук сердито наморщила лоб, вскинула вибриссы над бровями и посмотрела на него осуждающе.

«Похоже, она мне не поверила», – огорчился он.

«Тут ты прав: не поверила. Однако всё будет хорошо, расслабься. Она же не всерьёз», – подбадривал его Черномордик.

– Надеюсь, ты не стал бы беспокоить меня по пустякам. Я не могу тратить время зря. Или ты относишься к учёбе ответственно и намерен добиться успеха, или мы напрасно назначили эту встречу.

«Беру свои слова обратно! Она в ярости и готова стереть нас в порошок за опоздание!»– пронзительно взвизгнул Зародыш в его голове.

Абиссинская кошка взмахнула лапкой, и книга, лежавшая перед ней, мгновенно исчезла.

«Она колдует, не начертив магического круга!»– искренне восхитился Ковен.

– Хоть ты школяр, а не мастер, у тебя тоже нет лишнего времени.

– Мне жаль! Простите, ма…

Слово «мадам» застряло у него в пасти. Он вспомнил про угрозу обратить его в блоху и вовремя прикусил язык. Ковен совсем не хотел разозлить ментора ещё больше.

– Простите меня, Аннук! – вовремя нашёлся он.

Изящные манеры, безупречная осанка, гордая посадка головы, суровый взгляд, – всё в ней внушало уважение. Даже её Зародыш держался с исключительным достоинством и казался воплощением невозмутимости.

Ковен ещё раз попытался растопить лёд.

– Прежде я никогда не был в этом крыле замка, – виновато пробормотал он.

– Ничего удивительного. Школярам в солярии не место.

«По-прежнему строга и недружелюбна. Никак не простит меня за опоздание или у неё просто неуживчивый характер?»

«Хватит рассуждать! Поддерживай беседу!»– прикрикнул на него Черномордик.

– Отчего здесь так солнечно и жарко? По пути сюда я не встретил ни одной бродячей жаровни и боялся, что заледенею.

Аннук вдруг оживилась и указала на потолок.

– Видишь окно-фонарь? В нём очень необычное стекло. Оно из фульгурита, кварца, спёкшегося от удара молнии. Ты ведь слыхал, что на юго-востоке Захарии, на побережье океана повышенная грозовая активность?

Нет, не слыхал и впервые узнал, что такое фульгурит.

– Во время плавки мастер произнёс особое заклинание. Поэтому окно-фонарь способно улавливать рассеянный солнечный свет даже сквозь толщу облаков, а затем концентрировать его и многократно усиливать.

Интересно, одна Аннук – кладезь познаний или все мастера так энциклопедически образованы? Ковен почувствовал себя абсолютным невеждой.

– А для чего нужен солярий?

Котик ожидал, что его помощница раздражённо закатит глаза и тяжело вздохнёт, как это сделал бы Говард. Вместо этого Аннук пригласила его присесть рядом с ней на подушку.

– Солнце, как и другие звёзды, влияет на хаос, магию и волшебство, – терпеливо объяснила она ему. – Оно расположено по отношению к нам ближе всех остальных, поэтому его влияние особенно ощутимо. Для некоторых необычных заклинаний необходим интенсивный солнечный свет. Ты школяр, и я не могу рассказать тебе что-либо ещё. Вот станешь подмастерьем и узнаешь об этом больше.

Секреты и тайны накапливались день ото дня. Ими насыщена до предела своеобразная атмосфера замка Каслкотц. Ковену предстояло столько открытий и потрясений!

«Мне кажется, она любит растолковывать и раскладывать всё по полочкам», – заметил Черномордик.

«Значит, мне с ней здорово повезло!»

Лисичка-Зародыш, наконец, встала, сладко зевнула, потянулась и принялась их обнюхивать. В ярком луче из окна-фонаря рыжая шубка вспыхнула, будто пламя.

– Вдруг поняла, что до сих пор не представила вас друг другу. Познакомьтесь, это Шафран.

Лисичка подошла поближе и поздоровалась, склонив острую мордочку.

– Она прекрасно воспитана! – восхитился Ковен.

В отличие от Черномордика, что плескался в шаре и беззастенчиво рассматривал чёрными выпуклыми глазками Аннук и Шафран, восклицая мысленно «Что за девчушки!» Лисичка смотрела на него с любопытством.

– Прекрасно воспитана? – Аннук весело рассмеялась. – Не верь своим глазам! Снаружи тихоня, а внутри всё та же продувная бестия. Скажи, наконец, чем я могу тебе помочь?

Ковен потупился и робко указал на Черномордика.

– Мучаюсь, но никак не могу установить магическую связь с Зародышем, – пожаловался он.

«Эй! Полегче! Не делай вид, будто я один во всём виноват!»– возмутился тот.

– Ничего удивительного, наладить её очень сложно, коль скоро мы с Зародышами – существа не одной природы и реагируем на всё по-разному, – успокоила его Аннук. – Каждый год те, кто выбрал путь магии и волшебства, долго над этим бьются.

Она внимательно осмотрела Ковена с головы до пят, не отвела взгляда ни от чешуек, ни от протезов.

– Если я не ошибаюсь, ты туполап.

Аннук не позволила ему оправдываться и рассыпаться в извинениях, как обычно.

– Поверь, меня это ничуть не смущает. Но отсутствие когтей и чешуйки под шерстью