Истина лисицы - Юлия Июльская

– Заметили, – ухмылка заиграла на лице куноичи. – Но я умею оставлять двоих наедине, когда им это нужно. А ты? – она улыбнулась ещё шире, и Норико потратила всю свою сдержанность на то, чтобы не содрать эту ухмылку с её лица когтями.

– Мы обсуждали путь к Сиавасэ, – мирно сказал Хотэку и опустился, скрестив ноги. Он протянул руку Норико, но та не подошла.

– Мы ведь всё решили – идём по побережью деревнями. Дойдём рано или поздно.

– На пути есть городок. Портовый, – возразила Чо.

– Мне кажется, Чо переутомилась, – сказал Хотэку без тени насмешки. – Твоё описание портового города никак не подходит реальности, в которой мы живём.

– Вообще-то, она права, – нехотя признала Норико.

– Хочешь сказать, всё это время в Шинджу плавают корабли с Большой земли, а столица об этом ничего не знает? – птиц недоверчиво покосился, на что Норико только фыркнула.

– А столица интересовалась жизнью в Западной области? По-моему, Мэзэхиро поставил на ней крест как на какой-то порочной земле и предпочёл сделать вид, что выжженных войной земель вообще не существует.

– Есть даймё.

– Даймё здесь много поколений заботятся о ёкаях, а торговля с кицунэ и ногицунэ делает их жизнь терпимой. Никто не хочет, чтобы пришёл император и всё разрушил.

– А ты тогда откуда это знаешь?

– А как я, по-твоему, на остров с материка попала?

– А ваша кошечка не так проста, да? – Чо издала смешок.

– А ты только сейчас поняла, да? – огрызнулась Норико. Насмешливость, с которой та постоянно говорила о ней, раздражала.

Хотэку приподнял голову и заглянул куноичи в лицо.

– Чо, позволишь нам поговорить?

Она кивнула и спокойно ушла всё с той же лёгкой улыбкой, убивая всё удовольствие от чувства победы.

– И ты за всё время ни разу не обмолвилась о кораблях? – спросил Хотэку.

– Ты не спрашивал.

– Потому что я даже не предполагал.

– Ты знал, что я с материка.

– Мало ли, рыбой переплыла… – Он выглядел растерянным, и Норико стало его даже немного жаль.

Она всё же подошла, потёрлась о его колено и призналась:

– Я не люблю обращаться в рыбу и не очень люблю залезать в воду.

– Вот как. – Он положил руку ей на холку и стал перебирать шерсть пальцами. – Почему?

– Потому что я кошка.

– В этом есть смысл.

– Да.

И они замолчали. Норико не знала, что ещё сказать, а Хотэку, видимо, сказал всё, что хотел. Он убрал руку и чуть отстранился – Норико послушно перебралась к нему на колени и улеглась в уютной лодочке из скрещённых ног. Она бы не позволила себе этого, если бы кто-то был рядом, но рядом были лишь песок, камни и спящие дома. Так что она расслабилась и заурчала, пока Хотэку чесал её голову. В конце концов, когда ещё представится шанс просто вот так полежать, не думая о Киоко, Шинджу и той войне, что им неизбежно придётся развязать?

⁂

Киоко стояла по щиколотку в воде и наслаждалась, вбирала в себя здешний воздух и эту прохладу. Она, словно пустой сосуд, заново наполнялась силой, заново оживала.

– Тебе сложно было без воды, да? – тихо заговорил Иоши. Она обернулась, и он пояснил: – Я ещё во дворце об этом подумал. Ты всегда ходила к Кокоро, не помню и дня, чтобы ты к нему не вышла…

– Это было самое тихое и безлюдное место во дворце… – начала объяснять Киоко, но сама себя остановила. К чему оправдания? – Хотя ты прав. Возможно, отчасти меня туда тянуло само озеро. Мой дар пробудился там, на островке…

– Разве не в спальне, когда у тебя была горячка?

– Не было у меня горячки.

– Кая сказала, – он развёл руками.

Киоко прошла к кромке берега, наклонилась и коснулась ладонью воды – тёплая. Море ещё не успело остыть.

– Мне снился сон. Это была не горячка – кровь Ватацуми, его ками и сила. – Она провела рукой по поверхности, запуская новую волну ряби. – Говорят, ками есть в каждом человеке, мы ведь все потомки бога… Но только тогда я по-настоящему ощутила её в себе. Почувствовала, что я больше, чем это тело, чем все части своей ки. В какой-то степени она… Не знаю. Я пока не очень понимаю, но как будто ки лишь воплощение смертной жизни. А я – больше. Понимаешь?

– Разве так не говорят обо всех? – Он не понимал. Может, ему и не нужно… – Мы есть ками, заключённая в ки.

– Ты прав, – согласилась Киоко. – Прости, я пока не могу подобрать нужных слов даже для себя. Может быть, когда-нибудь я смогу рассказать об этом иначе.

– Хотел бы я понять твои чувства… – Он подошёл и, наклонившись, взял её за руку. Ту, что беспокойно водила по водной глади. Вот так просто. Коснулся и сжал её мокрые пальцы в своих. А у Киоко снова перехватило дыхание. Как тогда, у озера, когда он коснулся её впервые, когда на неё обрушилась лавина его чувств. Всё те же запреты, всё те же попытки выжечь в себе счастье с корнем она ощутила и сейчас. Любовь. Яркая, но болезненная.

– Почему же тебе так больно, Иоши? – Она не сразу поняла, что сказала это вслух. Но было поздно – он уже отдёрнул руку. – Постой…

Она осторожно сжала его пальцы.

– Ты хочешь чувствовать меня, но не позволяешь чувствовать себя. Почему?

– Не позволяю? – Он выглядел потерянным, смотрел на их сцепленные руки, и Киоко никак не могла понять его мысли. Она знала, что в его сердце, но что в его голове? – Разве это в моей власти?

Море ласкало ноги, но его тепло не поднималось выше, не согревало сердце. Теперь руку убрала она. И правда, разве он давал позволение, разве она спрашивала его?

– Прости, это было…

– Ничего, – он покачал головой. – На самом деле я не против. Я просто… Мне хочется так же видеть тебя. Ты всегда была принцесса, а теперь стала императрица. Сбежавшая, мёртвая, в теле змеи – какая угодно, но императрица. Я не видел тебя иной.

Он отошёл дальше от берега и сел на землю, Киоко устроилась рядом, запуская пальцы в песок. Море что-то шептало, но сейчас она хотела слушать другое море – то, над которым не дули ветра, разнося его волны, то море, что боялось говорить.

– Я давно вся открыта, – сказала она. – Может, ты и не способен чувствовать мою ки, как я твою, и всё же вот я, здесь, с тобой, спроси что хочешь – и я