Эпифания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

Абанча, натянув повод, оглянулась на него.

– Еще одно. Вот эта лошадь – хорошая. Твоя – нет. Твоя – старушка, обычная, никому не нужная лошадь из ремонтного табуна. В скачке с моей не сравнится, даже если за ней погонится лев.

Потрясенный, не в силах даже кивнуть, Шкиехаан что было сил вцепился в свернутое одеяло.

– Если ты меня дурачишь, если на самом деле умеешь ездить верхом и пустишь лошадь в галоп, решив, что случай удобный, я ее пристрелю. Прикончить крупное животное вроде лошади из иглострела не так уж просто, но полудюжины выстрелов хватить должно. Тебя постараюсь не зацепить, но поручиться ни за что не могу.

– Ты очень… добра, – с запинкой выдохнул Шкиехаан.

– Не стоит на это рассчитывать, – предупредила Абанча и вдруг рассмеялась в голос. – Все дело в том, что ты можешь оказаться полезен. Кстати, тебе самому будет крайне полезно показать Сийюф то же, что показал мне. Насколько я понимаю, женщины вашего народа не отличаются добротой?

– О нет! – возразил Шкиехаан, всем сердцем надеясь, что его внутреннее смятение отражается и на лице. – Напротив, наши женщины очень добросердечны.

– Эр… речь шла о женщине, верно? Ты сказал «закричала». Если трясет, привстань в стременах.

Шкиехаан попробовал последовать ее совету.

– Да, о женщине. Доброй женщине.

– Ты любил ее.

Подобных ноток в голосе Абанчи он прежде не слышал.

– Очень, очень. Осмелюсь заметить, не меньше, чем Мяр – Суумэре… Ночью, в шатре, я думал… вспоминал их… Как я был глуп! Не понимал, что они любят друг друга, до самой их гибели…

– Мяр… так звали женщину, убившую наших штурмовиков?

Впервые с момента пленения Шкиехаана разобрал смех.

– Мяр – имя мужское. Женщин с оружием убила Суумэре, а после погибла сама.

– Всего-навсего попытавшись обезоружить их.

Эр застрелили прежде, чем Суумэре покончила со штурмовиками, но спорить не имело ни малейшего смысла, и посему Шкиехаан предпочел промолчать.

– Она вами командовала? – полюбопытствовала Абанча, придержав лошадь.

– Спасибо, – от всего сердца поблагодарил ее Шкиехаан. – Нет, летаем мы без командования. Каждый сам по себе. Суумэре была лучшей в глякыэхт… в искусстве биться при помощи рук и ног. Ваше название мне неизвестно.

– Я видела ее тело, – сообщила Абанча, – но не измерила. А жаль. Блондинка?

На сей раз Шкиехаан сумел даже покачать головой.

– Темные волосы. Как твои.

– Та, что пониже?

Шкиехаан кивнул, вспоминая Суумэре, особенно жизнерадостной, когда в трюме ревели бури. Нуждаясь в информации, а не в оправданиях, Майнфрейм неизменно посылал на разведку ее, Суумэре…

Но больше уж не пошлет.

– Отвечать!

Шкиехаан против собственной воли устремил взгляд вдоль немощеной дороги, в открытые всем ветрам поля, ища хоть какого-нибудь облегчения пережитой утрате.

– Прошу прощения. Я не имел намерения проявить грубость. Да, та, что пониже. Ниже, чем Эр.

– Но выше тебя.

Шкиехаан, взглянув на Абанчу, в изумлении поднял брови.

– То есть она была ниже?

– Да, и намного, – поразмыслив, подтвердил Шкиехаан. – Макушка Эр достигала моих глаз. Суумэре, по-моему, не дотягивалась макушкой даже до глаз Эр. Мне – максимум до губ либо до подбородка.

– Однако смогла уничтожить штурмовиков на длинный кубит выше.

– Билась она превосходно. Когда не летала, учила бою других.

Абанча задумалась.

– Ну а ты сам? Владеешь ли ты этой разновидностью боя… забыла, как ты его называл?

– Глякыэхт. Кое-что я умею, но в мастерстве и проворстве с Суумэре не сравнюсь. Равных ей – единицы.

Абанча не ответила ни слова.

– Мы все ему учимся, – добавил Шкиехаан, – поскольку не можем носить оружия, как вы. Даже небольшие ножи и те чересчур тяжелы.

Тряска ослабла – не слишком, однако настолько, что Шкиехаан начал чувствовать холод. Встряхнув одеяло, которое до сих пор судорожно сжимал в руках, он, как и советовала Абанча, укутался в него, обернув грубой тканью голову и шею на манер капюшона.

– В таком случае брать с собой воду и пищу вы тоже не можете, верно?

– Верно. Только приборы и… – Тут он едва не добавил «и двигательные блоки», но вовремя спохватился. – И собственный вес.

– Видел ли ты наших птероштурмовиков? Штурмовиков с крыльями, взлетающих с воздушного корабля?

– Нет, о них я только слышал, но ваш воздушный корабль, если не путаю его с чем-либо, видел.

– И можешь видеть прямо сейчас. Вон та коричневая штуковина, заслоняющая солнце над крышами домов, – пояснила Абанча, указав вверх. – Наш птероштурмовик имеет при себе пулевое ружье и двадцать патронов к нему, но ни воды, ни продовольствия. Пробовали добавлять в подсумках, но бойцы всеми правдами и неправдами оставляли их на борту.

– Да, – откликнулся Шкиехаан.

– То есть ты сделал бы так же. И сама я, пожалуй, тоже, хотя не летала ни разу в жизни. Наши крылья вряд ли намного лучше ваших, а, может быть, даже хуже. Подумать, как вы ведете бой, мне в голову не приходило, а зря. Значит, крылья вам, вынужденным спуститься, положено уничтожать? Помнится, ты упоминал нечто подобное.

– Положено, – кивнул Шкиехаан.

– Но остальные-то не уничтожили. Теперь они у нас. Пару Сийюф отослала в Тривигант, для исследования. Крылья той, светловолосой, вместе с двигательным блоком. Так вы называете эти приспособления?

– На Общем Языке? Да.

– Ну а на вашем?

Шкиехаан пожал плечами.

– Это неважно.

Абанча, осадив лошадь, обнажила оружие.

– Для тебя, человечек, очень и очень важно: не получу ответа, буду стрелять. Как их называете вы?

– «Канна», – ответил Шкиехаан, выбрав самое туманное из возможных названий.

– Стало быть, вместе с ее канна. Как они действуют, тебе, говоришь, неизвестно?

– Неизвестно. Стреляй и покончи со всем этим.

Улыбка Абанчи вновь оказалась для него неожиданной.

– Стрелять в тебя? Разговор едва начался. Кто их делает?

– Наши ученые. Имен я не знаю.

– Значит, у вас есть ученые.

Шкиехаан понял, что сболтнул лишнее.

– Возможно, так называть их не стоит. Изготовители… механики… по-моему, так вернее.

– Ученые, – непреклонно подытожила Абанча и со слегка испугавшей его внезапностью сменила предмет разговора. – Ты любил Эр. Не собирались ли вы пожениться?

– Нет: она ведь была летуньей.

– А летуньи не вступают в брак? Местные священнослужительницы также, что, на наш взгляд, бессмысленно.

– Брак – он затем, чтобы рождались дети, новые летуны, следующее поколение. Не говорю о вас либо о… о людях из того домика на холме, – сбивчиво забормотал Шкиехаан. – Но для нас, Экипажа, вся суть в детях. Летунья не может… поскольку не сможет летать. Разве что после того, как оставит полеты. Некоторые ради брака отказываются от крыльев, но…

Сделав паузу, он покопался в памяти.

– Но вскоре… несчастливы.

– Однако ты-то жениться можешь. Есть у тебя жена?

– Да. Одна.

Справься он с этим заданием, его наградили бы по меньшей мере еще одной, а может, даже четырьмя… но нет, подобным мыслям лучше не поддаваться.

– Но любил ты Эр. Должно быть, при жизни она была недурна собой, это я заметила. А она любила тебя?

Шкиехаан медленно кивнул.

– При жизни я сомневался… говорить об этом она не любила. Теперь она погибла, и я знаю: да. Да.

– Знаю, патера, для тебя это уйму всякого значит, и вправду прошу прощения…

Обрамленное металлической