Эпифания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

– За что? – уточнил Шелк, усевшись напротив стекла в низкое кресло. – За то, что мое яйцо всмятку остынет? Уверен, со здешней кухни, стоит мне пожелать, пришлют свежее.

Синель перевела дух, отчего ее внушительные груди всколыхнулись, точно пара лодок, опрокинутых волной.

– Мы тут все собрались… то есть мы с Чистиком, генералиссима Мята, Песок с остальными солдатами, Паук, патера Наковальня и эти сибиллы. Майтера Роща, майтера Явор и прочие. Большинство я по именам не запомнила.

– Ну сие вряд ли существенно, – заверил ее Шелк. – И что же собрало вас вместе?

– Да все вообще, но особенно стрельба. Столько всякого… о, Ги! привет! Слушай, мне правда неудобно, но патера сказал, вы уже закончили и завтракаете…

– Птичка… кор-р-рм! – объявил Орев с плеча Гиацинт.

– Скучала Лещ! Лещ мерный, грянь псиц! – парировал Клещ.

Гиацинт, шикнув на обоих, пристроила перед Шелком тарелку и подставку для гренков.

– Привет, Синь. А вы с Чистиком тоже поженились?

– Думали, но хотим, чтоб нас поженил патера. Вот Моли со своим солдатом – да.

– Ага, знаю я ее солдата, – проворчала Гиацинт, устанавливая на тарелку Шелка пашотницу с яйцом, – и Чистика знаю тоже. Что ж, помогай вам обеим Киприда. Пригодится, знаешь ли… и очень скоро.

– С Чистиком все ровно, – подмигнув ей, возразила Синель. – Только надо понять, как с ним управляться.

Шелк кашлянул.

– Однако ты упомянула о стрельбе, а стрельба – дело весьма серьезное. Кого застрелили?

– Сохатого, патера, только давай я лучше с самого начала начну.

Шелк вскинул кверху ладонь.

– Но прежде еще вопрос: кто таков Сохатый?

– Шпанюк один, которого генералиссима Мята изловила в тех же подземельях, куда занесло нас с Чистиком.

Орев присвистнул.

– Птичка… видеть!

– Ага, и Орева тоже. Изловила она этих шпанов, Паука с Сохатым, а солдаты по ее приказанию их стерегли. Паук – тот, что с брюхом, а Сохатый тощ как щепка, только его в живых больше нет.

Указательный палец Шелка начал вычерчивать кружки на щеке.

– Я обещал задать всего один вопрос, однако хотел бы уточнить еще кое-что. Перечисляя участников вашего импровизированного совещания, ты назвала и сержанта Песка?

– В яблочко, патера. Чистик вернул его обратно, в точности как генералиссиме Мяте сам Пас обещал.

– Понимаю… Пожалуй, мне следовало крепче верить в Паса, хотя, казалось бы, в нем разочаровалась даже майтера Мята, а уж ее-то веры с лихвой хватило бы на двоих.

– Ага, и Чистик тоже. Он же вон сколько шпаны зацепил за живое и сказал: к ним, мол, сам Пас придет, только живность вся кончилась, а Пас не пришел, вот они и слиняли. Все, кроме Кошака. А потом, как ушли вы с Ги и Моли с Молотом, Кошак тоже свалил… Да, я ж говорила, что с начала начну? Вот, похоже, уже начала.

– Будь добра, рассказывай все по порядку, – кивнув, велел Шелк.

– Когда вы с Ги ушли, тот старик вроде как следом за вами двинулся. Мастер Меченос, да… только, по-моему, не домой он пошел. По-моему, где-то рядом болтается, приглядывает за вами. Потом ушли Его Высокомудрие и авгур, что разговаривал с нами в тот раз, у тебя в обители… Хотя, наверное, проще будет сказать, кто не ушел. Кто с нами еще оставался.

– Выкладывай.

– Ага, я постараюсь надолго не затянуть. Чистик остался, и я с ним тоже. Устроились спать на полу, ничего такого не делали. С Кирпичной остались все, и патера Наковальня – я про него уже говорила, и генералиссима Мята с солдатами, только Песок еще мертв был, и те шпанюки, которых солдаты стерегли. По-моему, это все. А разбудил меня выстрел одного из солдат – Грифелем его звать. Кто-то влез на тот высокий балкон и застрелил Сохатого. Патера Наковальня потом слово Паса над ним прочел. А Грифель заметил этого, наверху, выстрелил, только думает, что не попал. Статую только разбил красивую, всего и делов. Чистик с ним вместе туда поднялся поглядеть, а вернулись они с громадным дохлым котом. Я поначалу подумала, что это бабуин Кошака, ан нет, кот – пятнистый, вроде очень большого домашнего, только с бородкой коротенькой и хвостиком таким маленьким, куцым.

– Это мы его в пневмоглиссере привезли, – сказала ей Гиацинт.

– Грянь код! – прибавил к сему Клещ.

– Я его вроде как испугалась, – продолжила Гиацинт, – но Шелк сказал, он на нас не нападет… он и не стал.

Шелк отставил в сторону чашку.

– А звали его Львом, и принадлежал он Мукор. Мы остановились возле Дворца Кальда, выпустили его, рассудив, что он отправится к ней… но, конечно, до Великого Мантейона от Дворца всего пара улиц. Выходит, Лев пришел туда с тем, кто застрелил Сохатого, а этот Грифель, промахнувшись по убийце, угодил в Льва?

Синель мотнула головой так, что ее малиновые кудри заплясали в воздухе.

– Нет, зверя убило не пулей – иглой. Мы вот как думаем: увидел он, как тот шпан пристрелил Сохатого, бросился на него, а тот пристрелил его тоже. Чистик говорит, что слышал хлопанье иглострела до того, как выстрелил Грифель. Что иглострел наверху хлопнул раза четыре, если не пять. По большей части это-то всех и взвинтило, а еще Пас, хотя Паса никто не видал… ну и что Чистик Песка сумел оживить. Только Песок теперь не в себе малость: как-никак смерть пережил.

– Хотелось бы с ним побеседовать, – заметил Шелк. – Что я и сделаю при первом же удобном случае. Прежде чем продолжить, скажи, не знала ли ты Сохатого прежде, не только как пленника майтеры Мяты? А ты, Гиацинт?

– Нет. Нет, – ответили обе.

– Если майтера Мята взяла его в плен, очевидно, он из наших сограждан, оставшихся верными Аюнтамьенто. В таком случае он вполне мог быть застрелен кем-либо, посчитавшим сие предательством, но и других возможностей вырисовывается не менее дюжины. Что произошло после?

– О смерти старого авгура с Кирпичной улицы я говорила? Когда я проснулась, он отошел в Майнфрейм, только в него никто не стрелял… ничего такого. Как будто просто уснул…

– В момент явления Паса, – негромко пробормотал Шелк.

– Ага, наверное, могло быть и так. Чистик говорит, Пас показал ему все вот это вот насчет Песка, только чтоб видел его, не припоминает.

Шелк, отломив уголок тоста, обмакнул корочку в яйцо.

– Ничего необычного: боги нередко являлись к людям незримо. Патера Тушкан хранил в себе частицу Паса… по крайней мере, так было сказано нам с Гиацинт.

– Тебя что-то тревожит, – заметила Гиацинт. – Что случилось?

На это Шелк, совсем как Шкиехаан в тот же самый миг, в ответ на вопрос Абанчи, только пожал плечами.

– Мне подумалось, что долгую жизнь патере Тушкану даровала хранимая им частица Паса, а ее изъятие послужило причиной смерти… нет, отнюдь не волею самого Паса, но просто потому, что та частица Паса более не удерживала его среди живых.

Отправив пропитавшийся яичным белком тост в рот, Шелк машинально разжевал, проглотил поджаристый хлеб, но ни одна из девушек не