Эвис: Повелитель Ненастья - Василий Горъ

то, что оскорбила и выставила тебя в не лучшем свете перед Магнусом ар Койреном! — густо покраснев, но не пряча взгляда, твердо сказала она. — Я была неправа.

— В этом нет необходимости — я вас уже простил.

— Есть! — вздохнула женщина. — После того, как вы позвенели с ним мечами, он ходит, сам не свой, и рассказывает всем и каждому, что в Маггоре появился второй Гаттор Молния!

— Я его не побеждал! — напомнил я.

— Ну да! — язвительно поддакнула ар Маггор. — Не дал ему ни разу коснуться себя клинком, а сам атаки только изображал…

— А что мне было делать? Место первого клинка Маллора я занимать не хочу.

— Не знаю. Но вчера вечером Магнус где-то столкнулся с Торваром ар Тиером и начал с восторгом описывать ваш бой. А когда тысячник ляпнул что-то вроде «Что, и ты ему поддался?», вызвал того на поединок и тяжело ранил. В общем, Тиер в постели, Койрен продолжает восторгаться, а по Лайвену расходятся слухи один невероятнее другого.

— А я-то думал, что к нам гости-то зачастили! — воскликнул я, а затем пересказал Доре все то, что услышал от своих вассалов.

— Ну все, моими стараниями спокойная часть зимы, можно сказать, закончилась… — страшно расстроилась женщина. — Что ж, будем готовиться к неприятностям…

Готовиться к неприятностям я начал уже через половину стражи, когда донельзя расстроенная гостья удалилась в третью спальню, улеглась на кровать и погрузилась в мрачные раздумья: подозвал к себе обеих Дарующих и поинтересовался, как обстоят дела с последними изменением на скорость движений, которое они начали проводить в два Дара. Оказалось, что кроме Вэйльки, его успели попробовать на Найте и Майре.

— Только оно не совсем на скорость! — призналась младшая. — Сильнее всего меняется реакция: движения противников словно замедляются, и ты успеваешь не только двигаться, но и думать.

— А что еще? — почувствовав в ее эмоциях какую-то недоговоренность, спросил я.

— Первое время слегка кружится голова и немного подташнивает… — подала голос Найта. — А еще чувствуешь себя беременной.

— В смысле? — не понял я.

— Я полдня лизала мел и двое суток ела за троих! Майра грызла яблоки, не переставая, а кушала вообще за пятерых.

— А я ходила с серебряной монеткой за щекой и уминала мед вместе с сотами! — призналась первая меньшица.

— Это мелочи! Как-нибудь переживу… — заключил я. — В общем, придется обойтись без сюрприза — сегодня измените меня.

Возражений не последовало. Поэтому через пару колец, ополоснувшись перед сном, мы втроем ввалились в спальню. Я сразу же рухнул на кровать. А когда перевернулся на спину и посмотрел на намеренно замешкавшихся Дарующих, то согрел их души искренним восхищением:

— Нет, все-таки вы самые красивые женщины на свете!

Они засияли, о-о-очень неторопливо двинулись ко мне, чувственно покачивая бедрами и плавясь от счастья. Причем на этот раз в душе Найты не было ни тени стеснения или неуверенности в себе. Наоборот — она упивалась моими эмоциями и жаждала радовать меня красотой своего тела! Точно так же изменилось ее поведение и в остальном — забравшись на постель, женщина с большим удовольствием перепробовала несколько вариантов объятий. А когда нашла тот, в котором чувствовала меня ярче всего, начала настраиваться на изменение. И, дождавшись мысленной команды «сестрички», наконец, пробудила Дар в полную силу.

К моему удивлению, мощи в нем прибавилось весьма ощутимо. Пообещав себе поинтересоваться причинами с утра, я добавил каждой Дарующей немного воли, полностью расслабился и растворился в общем сознании…

…Вывалиться в реальность оказалось куда сложнее, чем обычно, ведь там, в буйстве двух совершенно разных, но таких ласковых и теплых стихий, было куда уютнее, чем в обычном мире. Но все усиливающееся ощущение, что выйти надо обязательно, звало наружу. И я, собравшись с силами, заставил себя потянуться к собственному телу. Через миг оно рванулось навстречу, приняло в себя мою душу и… ударило по полностью открытому сознанию чувством голода, сводящим с ума, сильным головокружением и не менее сильной тошнотой! Еще через десяток ударов сердца я понял, что меня колотит мелкая и на редкость неприятная дрожь, перед глазами мельтешат темные и светлые пятна, мешающие видеть, а простыня и одеяло насквозь промокли от пота.

— Твоей воли оказалось многовато… — виновато прошептали справа, и я, повернув голову на голос, еле удержал в себе содержимое желудка. — Ты начал изменяться как-то уж очень быстро, и мы решили остановиться!

— Правильно сделали! — пробормотал я, и не узнал собственный голос — он показался мне куда более низким, чем обычно, и каким-то рокочущим, что ли.

— Ого, какой голосок! — восхитились слева. — Пробирает до слабости в коленях! А ну-ка, скажи что-нибудь еще…

— Не надо! — испугались справа. — У меня пересохло во рту, а сердце заколотилось, как сумасшедшее!!!

Слева не на шутку развеселились:

— А-а-а, боишься?

Впрочем, развивать эту тему дамы не стали — коснулись Даром и вжались в меня телами, а через некоторое время заключили:

— Так же, как было у нас: немного тошнит, кружится голова и слегка колотит.

— А еще я толком ничего не вижу из-за пятен перед глазами и чувствую жуткий голод! — добавил я. А потом уточнил: — Хочу мяса. Много. И прямо сейчас!

Видимо, монолог, произнесенный новым голосом, оказался слишком длинным, так как справа ойкнули, стремительно откатились куда-то далеко-далеко и под истерический смех той, что слева, хрипло выдохнули:

— Я вызову разносчицу с кухни и закажу!

— Пусть поторопится! — поняв, что вот-вот умру с голоду, воскликнул я. — И тащит хоть холодное, хоть вчерашнее, хоть позавчерашнее…

— Нейл, ну пожалуйста! — жалобно попросили от входной двери и исчезли за открывшейся створкой.

— Любимый, слушай меня внимательно! — после небольшой паузы потребовал оставшийся голос, и я, наконец, сообразил, что слышу Вэйльку. — Сейчас ты откроешь глаза и сосредоточишься на большом белом пятне, которое появится перед тобой. Это моя ладонь. Твоя задача — сначала увидеть ее контуры, а затем и каждый отдельный палец. Договорились?

Я кивнул. А следующее кольцо-полтора с помощью меньшицы приводил зрение в порядок. То есть, заново учился узнавать ее руку сначала перед лицом, затем на расстоянии локтя, двух и так далее. С каждым новым упражнением мути в глазах становилось все меньше и меньше, а окружающий