За последним порогом. Цена жизни. Книга 2 - Андрей Стоев

– Мы счастливы приветствовать вас вновь, герр Арди, – вышла из ступора она. – Ваш номер готов и ждёт вас.

– Замечательно, – благосклонно кивнул я. – И сообщите в канцелярию императора, что Кеннер Арди прибыл и просит его величество принять его как можно скорее.

Девушка, как и в прошлый раз, безмолвно вытаращилась на меня. Мутные торговцы из Аахена, которые небрежно сообщают императору, что они торопятся, и поэтому с аудиенцией лучше поспешить, по-прежнему плохо вписывались в её картину мира.

– Отправьте это извещение немедленно, – веско сказал я и, сделав знак носильщику, двинулся к лестнице.

Намёк на то, что я тороплюсь, не особенно сработал, и в первый день никакого приглашения из дворца мне не пришло. Впрочем, я и не надеялся на какую-то особую стремительность – такого можно было бы ожидать, если бы сам император жаждал со мной встретиться, но как раз у него-то особых причин для спешки и нет. В общем-то, и у меня причин для спешки нет, если, конечно, не считать причиной разлуку с женой, и если не вспоминать о преподавателях, которые очень не любят прогульщиков. Однако они, как мне кажется, уже смирились – кроме разве что нашей железной Магды, но предметы Ясеневой у нас, к счастью, уже закончились.

Я посидел в неплохом ресторанчике, где, наконец, попробовал знаменитый венский бойшель[4] и сравнил его с баварским. Что до меня, разницы практически никакой, но я совершенно не гурман, а вот гурманы на эту тему спорят уже много лет без особого успеха. Сходил в местную оперу и остался с твёрдым убеждением, что её слава изрядно преувеличена. Ничего не могу сказать о ней плохого, но наша скандалистка Лиза поёт всё-таки заметно получше.

На том и закончился первый день. Второй день прошёл так же бессмысленно, как и первый, разве что вместо оперы я как следует пошатался по музеям. Без Ленки это оказалось невероятно скучным занятием, но куда ещё мне было идти? Ипподром мне не совсем подходил по положению, да и не думаю, что меня особо заинтересовали бы скачки, не так уж я и азартен. Гораздо интереснее было засекать слежку, при этом изображая из себя увлечённого туриста, но только поначалу – шпики, которые везде за мной таскались, практически и не скрывались, так что это тоже быстро мне наскучило. Я в очередной раз пожалел, что Ленка не со мной – уж она-то со своим бурным энтузиазмом по засеканию слежки и прочим таким вещам наверняка обеспечила бы топтунам весёлую жизнь, да и я бы заодно развлёкся.

На третий день прямо с утра прибыл фельдъегерь с извещением, что аудиенция назначена на четыре часа пополудни. Оказывается, я был немного несправедлив к императору – это и в самом деле не просто быстро, а стремительно. Такой мгновенный отклик на просьбу об аудиенции совершенно нетипичен, и мне окончательно стало ясно, что схему «добрый царь, злые бояре» Дитрих заменил на схему «дорогой гость». Меня это не очень обрадовало – схема со злыми боярами достаточно проста и понятна, а вот с какой целью она сменилась, можно только гадать. Зато персонал гостиницы окончательно перестал понимать, кто я такой – служащие мимо моей двери ходили теперь на цыпочках, а при любом обращении вытягивались во фрунт и преданно таращили глаза.

На этот раз меня повели не в кабинет, а в довольно милую комнатку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась маленькой столовой.

– Ваше величество, – поклонился я императору, и тут же поклонился ещё раз императрице: – Ваше величество.

Марию Штирийскую я раньше не встречал лично, но сразу же узнал её по портретам. Выглядела она очень молодо и, скорее всего, очень молодой и была. Её хотелось называть просто Машей, но вряд ли императорская семья поняла бы такую вольность.

– Присоединяйтесь к нам, барон, – пригласил меня император. – У нас с женой сейчас время яузе[5], надеюсь, вы тоже не откажетесь от чашечки чаю.

– Благодарю вас, ваше величество, – вежливо наклонил голову я. – Не откажусь.

Это даже не схема «дорогой гость», это скорее схема «друг семьи». Похоже, сейчас пойдёт речь о каких-то деликатных моментах – правда, непонятно, при чём здесь императрица. Хотя если немного подумать, не так уж сложно догадаться, что разговор обязательно свернёт в сторону матери.

– Как вам Вена? – дежурно поинтересовался император.

– Чудесный город, ваше величество, – ожидаемо похвалил я. – Масса впечатлений. Даже не знаю, какой город мне понравился больше – Регенсбург или Вена. Оба прекрасны.

– Гм, – чуть не поперхнулся чаем император. – Говорите, вы нашли общий язык с дядюшкой?

– Герцог Оттон – достойный дворянин и рачительный хозяин, – с подчёркнутым уважением отозвался я. – С ним приятно общаться, да и вообще у него есть чему поучиться.

– Баварцы немного грубоваты, – заметила императрица. – Во всяком случае, у нас в Штирии принято так считать.

– Честно говоря, я не заметил никакой особой разницы между штирийцами и баварцами, – ответил я, вежливой улыбкой извинившись за возражение. – Впрочем, в Штирии я был лишь проездом.

– Некоторая разница есть, барон, – улыбнулась Мария, – но если не придираться, то вы правы. Просто люди так уж устроены, что вечно сочиняют разную чепуху про соседей, вот и баварцев мы немного недолюбливаем.

– Наверное, невзлюбили их после того, как они сплавили вам свою Брунхильду Сварливую, – предположил я.

Императрица звонко рассмеялась, и император тоже улыбнулся.

– Вы угадали, барон, – всё ещё смеясь, сказала она, – это тоже очень сильно повлияло.

– Барон быстро приходит к правильным выводам, дорогая, – улыбаясь заметил император. – Держу пари, он уже догадался, о чём мы хотим с ним поговорить. Не так ли, барон?

– Я не особенно догадлив, – пожал я плечами, – но рискну предположить, что её величество решила принять приглашение моей жены, и по этому поводу вы хотите поговорить о моей матери.

– Не особенно догадлив, говорите? – хмыкнул император.

– Я тебе с самого начала сказала, дорогой, что он сразу догадается, – заметила императрица.

Что-то чем дальше, тем меньше мне хочется назвать её Машей. Есть Марии, которые Маши, есть которые Машки, а вот эта как минимум просто Мария. Может, даже Мария Штирийская.

– Кстати, барон, – обратился ко мне Дитрих, – вы, как глава, подтверждаете приглашение от своей жены?

– Разумеется, подтверждаю, – уверенно ответил я. – Собственно говоря, приглашения моей жены в дополнительных подтверждениях не нуждаются. Они, как бы это сказать, подтверждены изначально.

– Вот как? – с интересом посмотрела на меня императрица.

– Мы с ней оба Владеющие, – объяснил я. – Мы давно и прочно связаны, и думаем одинаково. Несогласие в семье Владеющих – это примерно как шизофрения у обычного человека. Отличие только в том, что несогласие у Владеющих случается намного, намного реже.

– Очень интересная деталь, барон, – в голосе у неё в самом деле ощущалось искреннее любопытство. – Мы очень мало знаем о магусах. У нас есть только паладины, а они сильно, как бы это сказать… – она повертела в воздухе рукой, – …ограничены.

– Клаус фон Абенсберг вовсе не показался мне ограниченным, – возразил я.

– Клаус – это исключение, – уверенно заявил Дитрих. – Я не раз встречался с ним у дяди Оттона, и довольно много беседовал на разные темы. Очень ясный и живой ум.

– Который вы потеряли, – напомнил я. – И вовсе не по моей вине.

– Я не виню вас, барон, – вздохнул император. – Откровенно говоря, я не уверен, что лишение дворянства в этом случае в самом деле было необходимо, но я не собираюсь спорить с церковью – во всяком случае, в подобных вопросах. Если ему у вас лучше, то могу только порадоваться за него. Как у него дела?

– У нас он был признан гербовым дворянином и сразу вошёл в Совет Лучших княжества, – ответил я. – Женился, скоро ждёт наследника. Очень любит жену, и, как мне кажется, совершенно счастлив.

– Именно наследника? – поднял бровь император.

– Он входит в фамилию Арди, поэтому и он, и члены его семьи имеют неограниченный доступ к моей матери, – объяснил я. – Пол его будущего ребёнка был задан сразу при зачатии. Лада фон Абенсберг находится под постоянным наблюдением сиятельной Милославы, так что у них гарантированно родится абсолютно здоровый мальчик.

Император с императрицей обменялись быстрыми взглядами. Я действительно не особенно догадлив, но здесь нужно быть просто невероятно тупым, чтобы не догадаться, что их интересует. А если вспомнить, что у императора детей пока нет, то