Дела Тайной канцелярии - Виктор Фламмер (Дашкевич)

Дон Криштиану поднялся. На столе перед ним лежала плеть. Тяжелая, старинная, с вплетенными в кожу потемневшими серебряными цепочками, она оканчивалась тремя крючьями, похожими на рыболовные.

Значит, правильно было съесть двойной завтрак.

– Сколько ударов мне назначено? – спросил Педру.

– Десять, – со вздохом произнес дон Криштиану.

– Всего? – удивился Педру.

– Это формальность, – сухо ответил ректор и добавил: – Пойдем.

Они вышли на площадь, уже начавшую потихоньку заполняться людьми. Пока – в основном преподавателями, студенты начнут подходить позже.

Столб находился между главным корпусом и памятником Жоау Благочестивому. Провинившегося ставили лицом к королю – считалось, что, глядя ему в глаза, наказанный будет испытывать больше стыда и раскаяния.

Возле столба уже с невозмутимым видом ждал Диогу. В руках он держал тяжелые дубовые колодки, а рядом лежала толстая стальная цепь. Все эти приспособления предназначались для людей, бештафер же принуждали стоять у столба исключительно приказом. Но дон Криштиану ничего приказывать не стал – он и так знал, что Педру первым будет настаивать на неукоснительном исполнении всех правил. Дон Криштиану просто молча смотрел на своего бештаферу, сжимая в руках плеть.

Педру снял хламиду и положил ее рядом со столбом. Надеть ее будет разрешено лишь по окончании пяти дней. Оставшись в одной набедренной повязке, он склонился перед королем.

Люди, идущие по площади по своим делам, начали останавливаться и с огромным интересом поворачивать головы.

Дон Криштиану шагнул вперед, поднимая плеть.

Педру нахмурился и поднял голову:

– Мой повелитель, вы будете бить меня собственноручно?

– Конечно, – ответил дон Криштиану, – это я назначил тебе наказание. И ты – не студент и не рядовой ментор.

– Благодарю. – К глазам Педру опять подступили слезы. Легким движением он откинул со спины свои длинные, тщательно расчесанные с утра волосы, чтобы они не мешали.

С первым ударом по площади разнеслись изумленные возгласы. В том числе и студенческие. Начала собираться толпа.

Когда с экзекуцией было покончено, Педру, не поднимаясь, вытянул руку и позволил надеть на себя колодки. Застегнув замки, Диогу произнес свое любимое «Что ж…» и повесил на шею пленнику табличку с надписью: «Злонамеренная порча ценного имущества Академии».

С этой надписью Педру был категорически не согласен – не было в его действиях ни намека на злонамеренность, но спорить не стал. Эта табличка была наиболее близкой по смыслу к тому, что он натворил.

Спина после порки сильно болела, но сил порка отняла немного. Педру, скосив взгляд, проводил уходящего ректора и поднял глаза на статую короля Жоау.

В этот момент положено было испытывать стыд. Но ничего подобного, к своему сожалению, Педру не ощущал. Единственное, что его беспокоило: из-за его выходки Академии придется пять суток обходиться без него.

Накануне он не то что не смог поспать, у него и присесть не было времени: он готовил документы, отдавал распоряжения, наставлял заместителя, передавал учебный материал профессорам, раздавал поручения старостам студенческих групп. Никогда раньше он не задумывался, какая прорва административных и учебных функций лежит непосредственно на нем. Просто делал свою работу, и все.

Встало солнце. Зеваки с площади разошлись по корпусам, начались занятия. Педру решил, что, пока нет желающих поиздеваться, он может позволить себе немного поспать.

Проснулся он оттого, что совсем близко услышал голоса.

– Как думаешь, за что его? – спросил первый, почти совсем детский, едва-едва начавший ломаться голос.

– Ну вон, на табличке же написано. «Порча имущества». Наверное, сожрал кого-то из бештафер, – предположил второй, немного постарше. – Только если бы мелочь какую, его бы так не наказали. Это ж кого сожрать надо? Ментора?

– Да уж… Слушай, а как ты думаешь, его правда можно… ну, того? Если я его пну, например, а он запомнит? А потом будет по пересдачам до седых волос гонять? А то и вовсе утопит на зачете по своему любимому «Скольжению по волнам»? А скажет – несчастный случай.

– Ты думай, о ком говоришь, – послышался легкий шмяк, будто кого-то легонько шлепнули по голове, – ментор Педру почище всех нас, вместе взятых, блюдет устои Академии. Хочешь – иди пинай. Ничего тебе за это не будет.

– Да ну… нехорошо это как-то… – В голосе мальчишки послышалось сомнение. – Я пока ему первый зачет сдавал, мечтал просто, чтобы он свалился со своей проклятой доски и плюхнулся вниз головой прямо в океан. А все смеялись бы. Мне даже сон такой приснился. Но бить его, пока он совсем беспомощный, я не хочу.

Педру открыл глаза. Двое совсем юных колдунов – один второго, другой третьего курса – удалялись от него.

Педру посмотрел на часы. Было уже два часа дня, неудивительно, что он чувствовал себя довольно бодро. Нет, так больше делать нельзя. Он здесь ради наказания, а не отдыха.

Площадь постепенно снова наполнялась народом. Начинался обеденный перерыв, после которого часть студентов вернется на лекции, а часть отправится в библиотеку или на дополнительные занятия. В основном все спешили по своим делам, казалось, что некоторые даже слишком демонстративно, но были и такие студенты, которые останавливались и таращились на своего ментора. Иногда Педру слышал смешки, но о нем ничего не говорили – если и обсуждали, то где-то за пределами слышимости.

Когда часы на башне пробили шесть, появился дежурный бештафера. В одной руке у него был кувшин с водой, а во второй – палка, на которую был наколот хлеб.

Дневной рацион.

На этот раз на площади собралось много народу. Студенты стояли и глазели, как Педру откусывает от хлеба куски, и перешептывались. Судя по обрывкам разговоров, обсуждали две важные темы: кого сожрал главный ментор и насколько безопасно применять к нему положенные наказанием санкции.

Наконец дежурный бештафера ушел, и гомон в толпе усилился.

– Ментор, а что вы сделали? – послышались из толпы любопытные голоса. Педру не ответил, просто еще ниже опустил голову, чтобы не нервировать молодых людей. Было очевидно, что они не решаются подойти. Может быть, если он будет выглядеть покорным и раскаивающимся, они станут посмелее?

И он не ошибся. Не прошло и десяти минут, как возле его головы с треском разбился о доску колодки переспелый апельсин. И тут же до ушей донесся топот.

Он немного поднял глаза и посмотрел на толпу сквозь пряди упавших на лицо волос – зеваки и правда бросились врассыпную. Однако с площади не ушли, просто отбежали на расстояние, которое почему-то казалось им безопасным. Педру сделал себе мысленно отметку – надо уделить больше времени технике безопасности при обращении с