Наследие Иверийской династии. Господин Демиург - Нина Малкина

Мы скоро и без сложностей добираемся до западных башен, но в Осиновые комнаты идти опасно – там можно встретить стязателей. Обходим их узкими коридорами. Наконец попадаем в обветшалый Дуэльный зал, навсегда и накрепко запертый за ненадобностью. Здесь царят мрак и тишина. Островерхие арки высоких окон заполнены узорными деревянными решётками, сквозь них проникает обманчивое кровавое сияние Луны. Кроме него, пространство Дуэльного зала заполняет только зловещее запустение – всю мебель давно вынесли.

– Ты уверена, что у королевы нет магической памяти для возврата? – спрашивает Ханг у Тезарии, останавливая всех нас в тёмной нише. – Это было твоим заданием: подменить защитные артефакты и извести её по части Иверийской магии к сегодняшнему дню. Справилась?

– Справилась, – цедит Тезария и добавляет ругательство по-таххарийски. – Если боишься провала, можешь прямо сейчас повернуть обратно.

Несвойственные ей речи выдают волнение жены. «Троллье дерьмо», – отчего-то мысленно вторю я ругательству на квертиндском.

– Ханг прав, действовать лучше наверняка. Лауна перестанет быть хранительницей величайшей из магий с рождением дитя, – подаёт голос скупой на слова Витам Монграс. – Артефакт её тела опустеет, использованный Кроном, и Её Величество истинная Иверийка сравняется с нами. Но до тех пор… – он поднимает палец вверх.

Все взгляды устремляются на меня.

– Иди проверь, родила ли Беспечная, – рыкает Ханг. – А если так, то открой для нас двери, мы уничтожим корень зла, и дело с концом.

– Проклятые Создателем короли должны погибнуть, все до одного, – подтверждает Витам.

Он скрывается под плащом, и оттого мне симпатичен. Мало кто видел лицо Витама, а если кто и видел, вряд ли различил и запомнил.

– Господин приказал не трогать младенца, – голос жены подобен ручью в садах Девейны, а слова её – изречениям самой богини. – Он требует к себе живого наследного принца. Надеется сохранить остатки Иверийской магии и найти способ её применению. Он лично воспитает наследника. Я должна доставить ребёнка господину.

Я смотрю на неё с удивлением. Мы не рассчитывали, что Тезария вернётся в Орден Крона после этой ночи.

– Может, и не существует никакого господина, а, таххарийка? – позволяет себе сомнения Ханг. – Хочешь, чтобы из-за этого мальца погибли наши дети? Чтобы вернулись сто двенадцать лет лишений и ужасов? Хочешь, чтобы их отродье дало этому начало?

– Икша давно никто не видел и, может, никогда и не увидят. Крон милостив. А убить принца можно в любой момент…

– Крон придёт по наши души! – благоговейно произносит Витам и воздевает руки к потолку, отчего с головы его падает капюшон. – Он не будет разбирать, кто повинен, а кто невиновен. И не остановится, пока не перебьёт всех в поисках Иверийского принца. Сколько людей должно погибнуть в его славу?

– Некогда препираться, – цедит Ханг. – Ключник, укажи нам дорогу. Но смотри, обманешь – пожалеешь.

– Замок хранит свои тайны, – тихо отвечаю я, замечая, как на хорошенький лоб жены наползает продольная складка, являющая себя каждый раз, когда Тезария что-то замышляет. – И двери его заперты для посторонних. Открыть их я могу только Тезарии, иначе упаду без дыхания, уничтоженный обетом Девейны. И вы не попадёте в спальню.

– Делай, что велено!..

– Любимый, – снова перебивает Тезария, – не слушай их. Слушай меня. Веди только меня. – И говорит уже не мне, а своим спутникам другим, чужим, не девичьим голосом: – Ждите здесь. Вернусь через минуту. Не высовывайтесь.

На этот раз не я веду – она увлекает меня вглубь коридоров. Тезария беззвучно хохочет, перебирает ногами в туфлях, и звук её шагов не стучит, а весело шелестит по лестнице – тшшш, тшшш, тшшш… Иверийский замок уже не плачет. Он хранит мрачное безмолвие.

– Тезария, – пытаюсь поймать её за руку, как птичку. – Ты сказала про младенца…

– Тсссс, – она толкает меня к стене, прижимается жарким бедром, кладёт руку на грудь. – Слышу, как бьётся твоё сердце, любимый. Скажи, оно для меня? Оно моё?

– Твоё, Тезария…

– Тогда молчи, – предупреждает она. – Пусть говорит твоё сердце, noi mohja. Сердце не врёт. А ну-ка, сейчас, – она обнимает меня, обмершего, ныряет под просторный плащ, отодвигает связку ключей на моей груди, прикладывает ухо: – Слышу правду. Оно говорит, мы будем с тобой вместе. Потому что ты дождёшься меня. Дождёшься?

– Да…

– Тогда идём! – она бьёт меня кулачком в плечо, отчего связки ключей тревожат звоном дух замка. – Куда теперь идти, скажи?

– Сюда, – покорно указываю я направление.

Мы скрываемся за первой дверью, за второй. Проходим под лестницей. Там расположен тайный ход, открываемый хитрой системой рычагов. Ключника Иверийского замка обучают запоминать их с помощью детской считалочки: «Третий зайчик прыгнул вправо, пятый скачет к переправе, ты на семь часов нажми, что ненужное – возьми…»

Жена следит за моими руками внимательно, точно и хитро запоминая движения. Меня это тревожит.

– Тезария…

– Кем, – останавливает она меня, прежде чем я успеваю изложить ей причину своего беспокойства. – Милый мой, славный, хороший Кем. Я знаю всё, что ты хочешь сказать. Но сейчас надо послушать. Послушай, хорошо? – она встряхивает волосами. – Ты должен меня простить. Сегодня я не смогу уйти с тобой. Но ты заслуживаешь того, чтобы жить.

– Что мне жизнь? – в горячке я хватаю её за руку, понимая, что планы рушатся, но ещё надеясь уговорить жену. – Ты и есть моя жизнь, любимая. Я к твоим ногам всё положу… Горя не будешь знать… Убежим, Тезария!

– И пропустим всё самое интересное? – игривым тоном отвечает она, но меняется: – Ты слишком долго жил в уединении. Оно тебя ослепило, Кем, прямо как старика консула. Тебе ведь не сказали, что с тобой будет после? После того, как погибнут короли. А сам бы ты не догадался.

На сердце у меня теплеет от заботы.

– Так вот в чём дело: ты беспокоишься за меня… – я осмеливаюсь тронуть узкую ленту в её волосах. – Напрасно. Я всё продумал. Я надёжно защищён от любого разоблачения. Никто, кроме Их Величеств, не знает, что твой муж – ключник, – убеждаю я. – Ни один стязатель, ни один камердинер. Настоятели Храма Семи Богов, некогда обучавшие и рекомендовавшие меня в Иверийский замок, уже давно отправились в Сады Девейны. Никто не видел моего лица и не слышал имени. Скинув облачение, из призрака я превращусь в незнакомого никому мужчину. Мы с тобой возьмём другую фамилию. Ты сможешь меня любить, я буду любить