Ключ Гидеона - Александра Торн

себе под нос, рисовал линию и выводил над ней символы. Затем он повторил то же самое на боковых линиях и завершил чтение заклятия финальной формулой. Дверь внутри контура после этого пошла рябью и стала прозрачнее.

– Вперед, – кивнул Элио. – Пока чары работают.

Уикхем с опаской, прижмурив один глаз, переступил порог. Когда он проходил сквозь дверь, его обдали сильные запахи древесины и клея, и само ощущение было неприятным, словно по коже что-то проскребло. Но зато они наконец оказались в комнате одной из жертв.

Первое, что бросилось Диего в глаза – полное отсутствие следов крови, паники или сопротивления; первое, что ударило его в нос – застарелые запахи постельного белья, пота, книжной пыли и нежити. Оборотень глухо заворчал, схватил Элио за плечо и задвинул себе за спину. Послышался звук, с которым выскальзывает корд из ножен, а затем – тихий щелчок крышки от часов.

– Здесь ее нет, – сказал Романте, пока Диего принюхивался. – Но она была тут относительно недавно. Тут просто несколько недель не проветривали.

Уикхем взглянул на него. Сжимая в одной руке трехгранник, а в другой – часы, Элио следил за перемещениями красного шарика под их стеклом и движениями крошечных стрелок и шестеренок. К своему стыду, Диего так и не научился читать показания часов так же хорошо, как Диана. К тому же в его лапе они тут же начинали барахлить.

– Нам, значит, повезло, – пробормотал оборотень. – Мы зашли в комнату одной из последних жертв. Когда там он исчез?

– Ицхак бен Ави, пропал четырнадцатого мая. Это самый последний.

– Странно, – Уикхем подошел к узкой кровати и поворошил одеяло и подушки. – Никаких следов борьбы. Может, нежить напала на него, пока он спал?

– Не всякая нежить оставляет следы борьбы, – пробормотал Элио. – Потому что не у всякой есть плоть.

– Ну есть у нее плоть или нет – а этого Ицхака она сожрала подчистую. Даже волоска не оставила.

Они перешли к обыску комнаты, толкаясь локтями. Помещение было очень узким и едва вмещало кровать, стол со стулом и два шкафчика – один для книг, другой для вещей. В углу за дверью был умывальник – таз, кувшин и высохшее мыло в открытой мыльнице. Из-за того, что комнату буквально запечатали со всем ее содержимым, запахи в ней так крепко перемешались, что Диего уже даже не мог определить, откуда истекает вонь нежити.

Наконец Элио поднял голову, чтобы осмотреть потолок и лампу и тут же дернул Уикхема за рукав. Напротив кровати несчастного ученика на потолке и стене виднелся какой-то странный отпечаток, словно от пепла или сажи. Как будто кто-то провел широкой кистью по побелке, набросав очертания некоей фигуры.

Элио подошел ближе и задрал голову. Диего взял стул, перенес его к стене и поставил на него ногу. Сбросив ботинки, юный джилах взобрался на его колено и забалансировал на нем, как акробат. Вот у Дианы как-то лучше получалось; в конце концов оборотню пришлось держать Элио за талию, пока тот водил часами около отпечатка. Затем юноша поразмыслил, убрал часы в карман, достал платок, послюнил его краешек и попытался оттереть пепельный след.

– Не стирается, – заключил Романте, спрыгнул на пол и стал натягивать ботинки. – Это не рисунок, не пепел и не сажа. Это она оставила свой след.

Диего недовольно засопел. Бесплотная нежить зачастую была куда опаснее банального упыря – и когтями ее не раздерешь.

– Ты знаешь, что это?

– Пока нет, – ответил Элио. – Нужно поискать в книгах.

– Вернешься в замок?

– Может быть. Сначала проверю в «Нежитеведении», она у меня с собой, потом поищу в библиотеке дихаба, тут обычно есть трактаты о темных силах.

– Интересно, зачем им в дихабе такая литература.

– Ну вообще-то элаимы должны защищать общину от зла. От любого зла, в том числе…

Однако развить свою мысль Элио не успел: снаружи раздался топот ног, и голос бен Авнира:

– Немедленно выходите! – сквозь дверь провалилась его рука; тигут испуганно вскрикнул и выдернул ее обратно. Послышались и другие возгласы.

– Что это такое? – крикнул начальник дихаба. – Что вы наделали?! Зачем открыли?!

– Ну все, с меня хватит! – прошипел Романте и ринулся сквозь дверь в коридор. Уикхем поспешил за ним – из опасений не за юношу, а за здоровье тигута.

– Как вы можете это объяснить? – сурово спросил Элио, наступая на бен Авнира и угрожающе глядя на него снизу вверх.

– Объяснить? Вы не можете требовать у меня никаких объяснений!

Глаза Элио сузились, и Диего поспешил вмешаться:

– Открытие двери никакой опасности не представляет. Знак, как видите, в целости и сохранности. К тому же то, что напало на вашего ученика, давно ушло.

– Откуда вам знать?

– Знать – наша работа, – отрезал Романте. – А единственный, кто подвергает людей дихаба опасности – это вы.

Столпившиеся вокруг ученики и наставники бурно зашептались.

– Вот что, молодой человек, – раздраженно сказал тигут, – вы еще слишком юны, чтобы разговаривать со мной в таком тоне. Немедленно покиньте дихаб.

– Или что?

– Или я вызову из города полицию.

– Отлично, – холодно ответил Элио. – Вызывайте.

Бен Авнир изумленно на него уставился. Диего неуверенно переступил с ноги на ногу. Вообще-то в Мейстрии не признавали Бюро, и потому на глаза местной полиции лучше было бы не попадаться…

– Юноша, я не шучу. Полиция прибудет сюда в течение получаса, если вы не уйдете.

– Буду с нетерпением ее ждать. Хочу посмотреть, как вы объясните ей все это, – Элио кивнул на дверь, которая все еще шла рябью от действия заклинания.

– Это? – пробормотал тигут. – Что вы имеете в виду?

– То, что случилось с пятью вашими учениками и одним помощником повара, – в упор глядя на него, сказал Романте.

– А что случилось? С ними ничего не случилось. Они уехали по своим надобностям.

– Бросив в дихабе абсолютно все свои вещи? Полиция задаст вам тот же вопрос, когда осмотрит комнаты, и хотел бы я взглянуть, как вы сумеете им запретить.

– В самом деле, – неожиданно заявил рослый полный мужчина в пенсне с золотой оправой, – многоуважаемый бен Авнир, ситуация давно уже стала несколько напряженной. Во всяком случае, в словах этого юного создания есть здравое зерно.

Создание залилось бледным румянцем от возмущения, а тигут процедил:

– Разойдитесь по комнатам! Все! Здесь нечего обсуждать и не на что глазеть!

– Отчего же? – вмешался в разговор еще один джилах, высокий и худой, из числа старших учеников – ему было лет двадцать на вид. – У нас уже полгода есть как что обсудить, и мы, представьте, обсуждаем между собой!

– Ну давайте не будем нагнетать! – воскликнул