Андрей Фло - Зеркало прощения

"Что со мной случилось? – недоумевал Фло, усевшись на койке. – Неужели я утратил свою способность к волшебству? Как же я теперь буду бороться с колдуном? Мне и противостоять то ему не чем будет!"

Он уже открыл, было, рот, чтоб сообщить эту печальную новость Шаку, но тут железный люк вновь заскрипел, и в открывшемся проеме показалась морда гронга-надзирателя. Задумавшись над своим плачевным положением, Фло даже и не заметил, как тот подошел к его камере.

Недовольно стрельнув в сторону гронга взглядом, Фло пробурчал:

– Чего тебе надо?

– Собери посуду, и вылезай, – прогудел гронг. – Вас двоих хочет видеть начальник тюрьмы.

А вслед за этими словами, в камеру опустилась деревянная лестница.

"Отец Шака!" – с замирающим от счастья сердцем, подумал Фло. Он пуле метнулся к раковине; сгреб в охапку всю посуду, и через пять секунд уже стоял на верху, рядом со счастливым Шаком.

Шак задорно подмигнул Фло и, с переполняющей его гордостью, заявил:

– Вот видишь! Я же говорил, что отец нас вытащит отсюда!

10.

Гронг, под громкое улюлюканье и визг заключенных, вывел ребят из барака, и проводил чисто вычищенной тропинкой, к терему административного корпуса. И чем ближе мальчики к нему подходили, тем сильнее и отчетливее становилось волнение Шака. Фло, буквально, ощущал это спиной, и ему все больше становилось интересно – что же это за чувство такое. Попытался, представит, но не смог. Ведь, его отец всегда жил с ним рядом.

«Я еще успею испытать это, – подумал Фло. – Когда вернусь домой. А я обязательно вернусь!»

Гронг остановился возле самого крыльца, с лакированными резными перилами из красного дерева. Повернувшись к мальчикам, он задумчиво почесал остроконечную макушку, и сообщил:

– По коридору – вторая дверь на право. С надписью: «Начальник охраны».

Немного помолчав, он добавил:

– Я пошел за девушкой.

И ушел, не оглядываясь.

Фло взглянул на Шака, который, почему-то, в нерешительности переминался с ноги на ногу, и первым вошел в арочную дверь, украшенную симпатичными деревянными драконами. Пройдя по коридору, он остановился возле указанной гронгом двери, и поднял руку, чтоб постучать.

– Подожди, – остановил его Шак.

Рука Фло выжидательное зависла в воздухе.

Шак торопливо поправил очки; безрезультатно попытался стряхнуть со своего пальто угольную пыль; пригладил отросшие волосы, и взглянул на Фло растерянным взглядом.

– Я волнуюсь, – шепотом сказал он Фло.

– Не стоит, – с улыбкой пожал плечами Фло. – Это же твой отец.

И не промедлив больше ни секунды, он постучал, и распахнул дверь.

Комната, в которой оказались мальчики, вовсе не была похожа на те, которые обычно бывают в теремах. Не было здесь высоких сводчатых потолков. Не было встроенных в стены шикарных колонн с причудливыми капителями. Не было канделябров со свечами на стенах.

Это был обычный рабочий кабинет государственного служащего. Длинная ковровая дорожка, вытоптанная местами до самого основания, тянулась от самой двери, и исчезала под массивным длинным Т-образным столом. По обе стороны стола рядком расположились с десяток вертящихся кресел. И некоторые из них были неимоверно больших размеров (видимо, для гронгов). Два мягких дивана вдоль правой и левой стены. На стенах, в лакированных рамках, висели портреты великих волшебников Элудита, среди которых Фло разглядел Шелера и, даже, Лована. Возле высокого – до самого потолка – окна, стояла большая деревянная кадушка, в которой сидело странное высокое растение, ярко красного цвета, с широкими листьями, формой очень напоминающими человеческую кисть. Кабинет освещался яркими квадратными лампами, расположившимися между портретами.

За прозрачной оконной занавеской, стоял невысокий мужчина в сером халате украшенном золотыми погонами на плечах. Он задумчиво глядел сквозь оконное стекло, на невзрачные силуэты заснеженных бараков, и, казалось, даже не слышал, что к нему заявились гости.

«Интересно, что сейчас будет?» – подумал Фло, глядя на лицо Шака. Но тот стоял в нерешительности. Буд-то соображал – его ли это отец стоит возле окна. После стольких лет разлуки, немудрено было и ошибиться.

Но, когда хлопнула закрывшаяся дверь, и человек с пагонами повернулся, сомнений не осталось даже у Фло. Такого поразительного сходства между двумя людьми, ему еще видеть не доводилось. Сходство между Шаком и этим человеком даже пугало. У Фло закружилась голова, и он тряхнул ей, подумав, что в глазах у него просто двоится.

Такой же разрез чуть косоватых глаз, под такими же очками. Тот же маленький курносый нос, и та де форма ушей. И даже маленькая родинка над правой бровей. Ни дать, ни взять – зеркальное отражений. Повзрослевшее и возмужавшее отражение.

Шак и мужчина возле окна почти минуту молча разглядывали друг друга. А потом подбородок Шака мелко задрожал, губы сжались, и он бросился к своему отцу.

– Папа!!!

– Шак, сынок!!!

Мужчина, радостно улыбаясь, подхватил прыгнувшего на него сына на руки, изо всех сил прижал его к груди.

– Папа!!! Папа!!! – не переставал кричать Шак, захлебываясь от плача. Он уткнулся лицом в плече отца, мертвой хваткой обхватив его шею, и весь содрогался от рыдания. – Папочка-а-а!!!

– Ну-ну. Успокойся, родной, – говорил отец, ласково хлопая сына по спине. Его улыбка задрожала, а из-под очков, на щетинистую щеку выкатилась проворная слеза. Он одним резким движением руки утер ее, и поцеловал Шака в лохматую макушку.

– Па-апа-а-а!!!

На Фло, понятное дело, внимания ни кто даже не обратил. Радость долгожданной встречи ослепила отца и сына. И, чувствуя некоторую неловкость оттого, что он присутствует при этой семейной сцене, Фло бочком пробрался к одному из диванов, и сел так, чтоб его не было видно из-за большой спинки гронговского кресла. Он искренне недоумевал – от чего это вдруг все вокруг стало каким-то размытым и мутным? Будто в глаза вода попала. Почему в горле встал комок, который ни как не желал проглатываться? В конце концов – от чего его собственный подбородок задрожал, а по щеке побежало что-то мокрое и щекочущее?

«Что же это такое? – удивился Фло. – Я плачу? С чего бы это?»

Еще дома, когда-то давно, Фло видел, как его мать, сидя перед телевизором, вдруг начинает плакать ни с того ни с сего. В это время, на экране, герои какой ни будь мелодрамы, надолго расставались, или же наоборот, встречались после длительной разлуки. И Фло никак не мог тогда понять, что вызывает у матери эти слезы? Сам он, глядя на эти сцены, ничего, кроме отвращения, не испытывал.

Похоже, что сейчас Фло понял истинную природу этих слез.

«Поплачешь где-нибудь в другом месте, – стиснув зубы, приказал себе Фло. Он руками размазал слезы по своему грязному лицу, и вновь тряхнул головой. – А то будет как-то не очень хорошо, если это воссоединившееся семейство посмотрит на тебя, и увидит, как ты истекаешь слезами!»