Джон Толкин - Дружество Кольца

«Да уж, конечно, — буркнул Радагаст. — У меня к тебе поручение, ну и новости есть, да такие, что хуже некуда, — он огляделся по сторонам, словно опасаясь, не повырастали ли у придорожных кустов уши, и шепнул: — Назгулы. Снова объявились, все девять. Они сейчас в обличии Черных Всадников. Перебрались через реку и движутся на запад».

Тут я понял, отчего меня терзала тревога: сердце беду чуяло. Радагаст между тем продолжал:

«Назгулов Враг за ерундой не пошлет, это ясно, но я в толк не возьму, на кой ему сдалось здешнее захолустье».

«Ему? Сдалось? Ты о чем?» — спросил я.

«Да о том, что Черные Всадники повсюду расспрашивают про твой этот… Продел».

«Удел!» — поправил я, но сердце мое упало. Даже Мудрому не под силу совладать с назгулами, ежели они соберутся все вместе под началом своего жуткого предводителя. В древности он был великим королем и кудесником, а ныне обратился в воплощение ужаса.

«Откуда ты это узнал? — воскликнул я. — Кто тебя послал?»

«Саруман Белый, — отвечал Радагаст. — Он просил предостеречь тебя и передать, что если тебе потребуется помощь, можешь рассчитывать на него. Только не мешкай, а то как бы поздно не оказалось».

Это сулило некоторую надежду, ведь Саруман считается… или считался первейшим мудрецом во всем нашем ордене. Радагаст тоже могущественный маг: он мастер превращений, о животных и травах знает, наверное, все на свете, а особую дружбу водит с птицами. Но вот людские дела его интересуют гораздо меньше. Иное дело Саруман, издревле посвятивший себя изучению повадок Врага. Благодаря его прозорливости нам не раз удавалось упредить очередной Вражий удар, ведь и из Дол-Гулдура мы изгнали Саурона, следуя его советам. «А вдруг, — подумалось мне, — он нашел способ отогнать Девятерых обратно за реку?»

«Еду к нему», — сказал я Радагасту.

«Прямо сейчас и езжай, — посоветовал тот. — Тут каждый день на счету, а искал я тебя очень долго. Прошено было найти до середины лета, вот как раз это время и подошло. Даже если помчишься сломя голову, вряд ли доберешься до Сарумана раньше, чем назгулы до твоей… Хоббитании. Ну ладно, я свое сделал, мне домой пора».

Радагаст вскочил на коня и готов был пуститься восвояси, но я его удержал.

«Погоди. Мне может потребоваться любая помощь, и твоя тоже. Звери и птицы твои друзья; вели им проследить за назгулами. И пусть все новости доставляют в Ортханк, Саруману и Гэндальфу».

«Сделаю, как просишь», — пообещал он, тронул коня и умчался, словно за ним гнались все Девять Всадников.

Я за ним не последовал: не по пути нам было, но и к Саруману сразу же не поехал. В тот день я проделал уже долгий путь, сам притомился, и конь мой устал, так что надо было отдохнуть. А главное — собраться с мыслями. На ночь я остановился в Пригорье, все обдумал и решил в Хоббитанию не возвращаться, а скакать прямиком к Саруману. Это была моя ошибка, пожалуй, худшая из совершенных мною за последнее время.

Но, конечно, я не мог не предупредить Фродо. Написал ему письмо, запечатал и строго-настрого наказал трактирщику в тот же день, самое позднее на следующий, переслать письмо в Хоббитанию.

Ну а сам выехал еще до рассвета, ведь путь предстоял неблизкий. Саруман живет в Айсенгарде, у отрогов Мглистых гор, поблизости от Роханской Щели. Боромир наверняка знает Рохан — эта страна расположена на огромной, продуваемой всеми ветрами равнине, простирающейся от Мглистых гор до северных подножий Эред-Нимрайс, Белых гор, его родины. Айсенгард — сплошное кольцо скал, замыкающее долину, в центре которой высится каменная башня, именуемая Ортханком. Башню строил не Саруман: возвели ее в незапамятные времена нуменорцы. Она вздымается к небесам, хранит несчетные тайны и кажется не творением человеческих рук, а порождением самих гор. Попасть в Ортханк можно, лишь миновав ворота, пробитые в скальной стене Айсенгарда.

К этим-то воротам — за аркой лежит прорезавший сплошную скалу тоннель — я в конце концов и подъехал. Уже темнело, и ворота были закрыты, но стража, замечу, весьма многочисленная, явно была уведомлена о возможности моего появления. Стоило мне приблизиться, как створы распахнулись, а потом бесшумно замкнулись за моей спиной. Мне стало не по себе, хотя причин для тревоги вроде бы не было.

Саруман ждал меня на ступенях Ортханка, на его пальце я приметил кольцо. Вместе мы поднялись в его покои.

«Вот ты и пришел, Гэндальф», — молвил он приветливым тоном, но в блеске его глаз угадывалась холодная насмешка.

«Пришел, а как же иначе, — отвечал я. — Мне нужна твоя помощь, Саруман Белый».

Упоминание его собственного титула почему-то раздосадовало Сарумана.

«Да неужто, Гэндальф Серый? — воскликнул он, уже с неприкрытой издевкой. — Помощь? Нечасто случалось, чтобы столь хитроумному, вездесущему магу, с незапамятных времен сующему свой нос во все дела Средиземья, причем по большей части тогда, когда никто его об этом не просит, вдруг да потребовалась помощь»!

Я удивился, слова его звучали по меньшей мере странно.

«Но ведь, насколько я понимаю, сейчас пришло время собрать воедино все наши силы. Разве не так?»

«Может, и так, — раздраженно буркнул Саруман. — Но не слишком ли ты припозднился? Интересно, как долго ты скрывал от меня, главы Белого Совета, открытие величайшей важности? И что заставило тебя выбраться наконец из твоего тайного пристанища в Хоббитании?»

«Появление Девятерых, что же еще. По словам Радагаста, они уже переправились через Реку».

«Ах да, Радагаст! — Саруман откровенно расхохотался. — Радагаст Карий, Владыка птах и козявок! Радагаст Простак! Радагаст Глупец! Впрочем, ему достало ума сыграть отведенную роль, а большего от него и не требовалось. Ты явился сюда, Гэндальф Серый, пора тебе отдохнуть от странствий. Так решил я — Саруман Мудрый, Саруман — Созидатель Колец, Саруман Многоцветный!»

Только теперь я заметил, что казавшееся мне белоснежным одеяние мага в действительности переливалось всеми мыслимыми цветами и оттенками. Когда он двигался, так просто в глазах рябило.

«По мне, так белый цвет лучше», — сказал я.

«Белый хорош, — усмехнулся Саруман, — но только для начала. Белую ткань можно окрасить, белый лист — испещрить любыми письменами, да и сам цвет, тебе ли того не знать, может быть разложен».

«Тогда он перестанет быть белым, — возразил я. — А о том, кто тщится постичь целое, разлагая его на составные части, скажу одно — он сошел с тропы мудрости».

«Оставь свои поучения для тех недоумков, которых ты считаешь друзьями, — оборвал меня Саруман. — Я как-нибудь обойдусь без наставлений, а тебя пригласил лишь для того, чтобы по доброте своей предоставить тебе возможность сделать правильный выбор».