Зловещие маски Корсакова - Игорь Евдокимов

class="p">Обугленная плоть вокруг его пылающих глаз пульсировала, словно лава.

Корсаков не стал тратить время на препирательства. Вместо этого он вскочил, едва удерживая равновесие на покосившемся настиле, и бросился к следующей секции лесов. Под ногами что-то треснуло – еще один помост обрушился вниз, накрыв собой канделябр. Пропитанные красками и маслом тряпки, лежавшие на досках, мгновенно занялись, перекидывая огонь на окружающие обломки.

Воздух в базилике наполнился дымом, запахло горелым деревом и воском. Корсаков, задыхаясь, лез все выше и выше. Доски под ногами прогибались, одна из них с треском лопнула, но Владимир, едва не сорвавшись, продолжил подъем.

Фарук взмыл следом – он не бежал, не карабкался, а именно плыл вверх, словно клубы дыма. Его тело рассыпалось и собиралось вновь, источая чернильно-черную смолу, с каждым разом становясь все менее человеческим.

– Ты бежишь, как крыса, Корсаков! – прорычал Фарук. – В этом храме я повелеваю всем: дымом, пламенем, смертью.

Он с силой ударил щупальцем в потолок, и тот треснул. Огромная каменная глыба обрушилась вниз, и Владимир еле успел проскочить прямо под ней. Обломок пробил доски за его спиной, увлекая вниз, в разгорающееся пекло, еще одну секцию лесов.

– Думаешь, найдешь высоту, где я тебя не достану? – прошипел Фарук.

– Думаю, некоторые просто любят молоть языком, – кашляя, прошептал Корсаков, карабкаясь все выше и выше.

Теперь он стоял на самом верхнем ярусе строительных лесов. Над ним – покрывшийся трещинами потолок базилики. Ниже – озеро пламени и силуэт Фарука, медленно приближающийся сквозь дым. Корсаков сделал шаг назад и пяткой почувствовал край. Платформа, на которой он стоял, была последней. Шаг назад – он рухнет в пламя, шаг вперед – попадет в пасть демону.

Фарук вынырнул из дыма прямо перед ним. Щупальца, похоже навсегда прилипшие к его спине, медленно колыхались, словно тени от пожара. В его глазах пульсировал алый огонь, а голос стал тише, почти ласковым:

– Ты сказал, что мой учитель погиб страшно. Кричал. Умолял о пощаде. Я позволю тебе прожить еще несколько мгновений, если ты упадешь на колени и сделаешь то же самое.

Владимир, тяжело дыша, опустил саблю и бросил ее к ногам врага. Он оглянулся назад, в бездну, а затем с вызовом посмотрел прямо в глаза-угольки Фарука.

– Вы с ним очень похожи, – прохрипел Корсаков. – Любите поболтать и совсем не смотрите по сторонам.

Взгляд Фарука упал вниз. Туда, где пламя медленно подбиралось к черной звезде и лежащим вокруг нее телам. И где, в самом центре, стояла затянутая в черную сутану фигура кардинала Бриганти, который как раз заканчивал вносить изменения в пентаграмму.

Фарук отчаянно завопил, но Корсаков уже был рядом и, не обращая внимания на жар, впился руками в перчатках в глазницы своего врага. Он сомкнул пальцы на углях, уперся коленом в живот демона – и потянул. Не переставая душераздирающе кричать, Фарук упал назад, на доски помоста. Угли остались в руках Владимира, обжигая сквозь кожу перчаток, и он без раздумий отправил их вниз, где они присоединились к сотням таких же головешек.

– Я не надеялся победить тебя, только задержать, – сказал Корсаков, нагнувшись к корчащемуся на настиле Фаруку. – Но, как видишь, иногда даже мне выпадают приятные сюрпризы для разнообразия. А что до проклятия, которое нельзя остановить, лишь перенаправить… то оно уже мчится к тебе!

Словно в ответ на его слова, тело Фарука выгнулось дугой, и по черной коже побежали алые трещины, как если бы ее изнутри пожирал раскаленный огонь. Он захрипел, пытаясь подняться, но его лицо уже начало расплываться, как воск под свечой, черты таяли, превращаясь в нечто неузнаваемое. Щупальца дернулись и стали рвать плоть вокруг себя. Изо рта хлынула густая черная слизь, внутри которой ворочалось нечто живое. Фарук захлебнулся, но, к ужасу Корсакова, вместо продолжения криков из раскрытой глотки вырвался кошмарный смех – как будто внутри него хохотали десятки голосов, каждый из которых пытался перекричать остальные. Фарук поднял трясущиеся руки, пытаясь дотянуться до Владимира, но тот не собирался предоставлять врагу шанс утащить его с собой в ад. Он оттолкнулся от лесов и прыгнул вперед, целя в полотно, закрывающее витражное окно. Помост за его спиной с треском рухнул вниз, забирая с собой истерически хохочущего Фарука.

Корсаков ударился о стену, со всей мочи вцепился в импровизированный занавес и заскользил по нему вниз. Полотно и крепления зловеще трещали, но, к счастью, оборвались, лишь когда он достиг пола. Владимиру очень хотелось без сил рухнуть следом, но времени на это у него не было. Огонь уже почти подобрался к звезде. Де ла Серда, Бонавита и остальные начали подавать признаки жизни, но, кажется, не готовы были передвигаться самостоятельно, а Бриганти в одиночку явно не смог бы перетащить их в безопасное место.

– В иной жизни из вас бы вышел неплохой чернокнижник, ваше преосвященство, – не удержался от колкости Владимир.

– Еретикам не следует искушать священнослужителя рядом с таким костром, Корсаков, – отозвался кардинал. – Так что помолчите и помогите, пожалуйста.

XIX

1881 год, октябрь, Венеция, палаццо Лоредан, на следующий день

– Знаете, я очень хотел бы быть выше этого, но… – Корсаков взял выразительную паузу, обведя взглядом сидящих за столом старейшин, и закончил: – Я же говорил!

Их встреча весьма напоминала ту, что произошла на следующий день после приезда в Венецию. Они сидят за длинным столом. Он стоит перед ними. Только на этот раз он чувствовал себя намного увереннее и даже не считал нужным сдерживать свое раздражение.

Четверо старейшин молчали. Лоредан, Кроули, Энгельбрет, Рейс. Всем удалось пережить события в Ла Фениче. Созданные совместными усилиями защитные рисунки дали им лишние пять минут, за которые Владимир и Бриганти успели перенаправить проклятие на своего автора. Отсутствовал только де ла Серда – испанец чрезвычайно ослаб и даже говорил с трудом, не говоря уже о передвижении и участии в подобных встречах.

Прошлой ночью Корсаков и Бриганти успели вытащить из горящей церкви всех пятерых членов Damnatio memoriae, ставших жертвами проклятия. Сознание потихоньку возвращалось к ним, что весьма обнадеживало Владимира – раз человек способен оправиться после такого, то и для его отца еще есть шанс.

Бриганти тихо попрощался с Корсаковым и исчез в ночи, взяв с него обещание не распространяться об участии кардинала в прошедших событиях. Обещание Владимир дал, хотя и не был уверен, что Галеаццо или Франческа не упомянули его на Конклаве. За неимением других дел Корсаков мобилизовал местных для тушения пожара. Сам он частично помогал им, а частично – аккуратно мешал,