Фрейлина. Предотвратить - Тамара Шатохина

- Я опять занялась самоуправством, не спрося вас - неисправима. Простите меня, заигралась. Если вы против, то еще не поздно... я заказала светлую, дневную пару, - отчего-то хотелось мне плакать.

- Благодарю вас, Таис, это замечательно. Да... это просто замечательно, - обеспокоенно смотрел он на меня.

Ага...

Пускай и редко еще, но уже вполне узнаваемо шевелился ребенок, а это всегда отвлекало, заставляя думать о приятном и даже будто чуточку таинственном. Но сегодня отвлекало как-то не полностью, оставив место для мыслей и сомнений.

Я просто растерялась, наверное, не совсем понимая себя сейчас. Следовало подумать...

Судьба славно посмеялась надо мной.

По факту, имея много чего в активе, в том числе приемлемую внешность, я и здесь так же одинока, как в прежней жизни. Все очень похоже на самом деле - хорошая семья, относительный достаток, а в личной жизни, на выходе - одинокая баба. Здесь правда дали ребенка - непонятно от кого... от почти незнакомого чужого мужика. Ребенок это хорошо и неважно от кого он - мой будет. По восходящей, получается? В следующей жизни гляди и замуж возьмут.

Мужчины возле меня есть и прекрасные мужчины - чего уж Бога гневить. Но вот только они не мои мужчины...

Теплые сестринско-братские... не за них ли я ратовала? Но не слишком ли во мне для них… всего? Я слишком привязалась к Фредерику, непозволительно. Он-то ведет себя разумно, а я лезу, липну... Всё хорошо в меру. А Костя? Я же не думаю о нем каждую минуту, не тоскую со слезами… готова правда всех порвать за наши отношения, цепляюсь за них всеми силами. Не веря при этом в happy ending для нас. В этом все дело?

Он продолжает оставаться для меня мечтой, так и не воплотившейся в жизнь. Может для мужчин состоявшаяся близость и есть предел мечтаний, для женщин – нет, и теперь мне понятно почему. Мы не просто так мечтаем о замужестве, браке… он означает стабильность, родного человека рядом, чтобы можно его любить... уверенность в будущем для себя и детей. А этого у Константина Николаевича нет для меня и никогда не будет.

Подсознание что ли… оно не дает со всей силой и страстью упасть в эти отношения? И я неосознанно торможу себя, внутренне отстраняясь, в глубине души боясь потерять. Но так и будет – я же знаю! С Костей-то все у нас замечательно, а вот с Великим князем Константином Николаевичем Романовым катастрофически мало общего, ничего практически. И ведь не будет.

И с Фредериком все замечательно... не нужно только пытаться замещать им для себя Костю. Не стоит выплескивать на него то, чего во мне оказалось так много - нерастраченного. Следует держать себя в руках! И вот в чем насмешка судьбы - они дороги мне оба, по-разному, но слишком дороги. И оба не мои...

Ольга вызвала меня к себе. Записки от нее присылались курьером на адрес «летнего» дома. Оттуда дали знать в Пряничный и пришлось возвращаться, чтобы переодеться – еще не все мои вещи были доставлены на место нового проживания.

Придворное платье, шифр, перчатки, веер… я давно уже поняла сакральный смысл употребления этого аксессуара – он дает время подумать. Все у нас девочек не просто так. И вызов очень вовремя - хоть отвлечет.

Ольга ждала меня в голубом будуаре вместе с Анной Алексеевной. Кроме того, здесь находился еще один человек – высокий лысоватый мужчина лет сорока с крючковатым носом и жестко поджатыми губами. Не лощеный придворный, но из аристократии – видно по одежде и тому, как держится. Мне вот такого... врожденного аристократизма определенно не хватало.

Ольга представила нас друг другу:

- Фрау цу Гогенлоэ-Ингельфинген… господин Герман Христиан фон Фелинг - преподаватель химии Штутгартского университета. Господин фон Феллинг весьма успешно совмещает преподавательскую и исследовательскую деятельности.

- О-о… – протянула я, приглядываясь внимательнее: - Так вот кто разделит со мной славу открытия.

- Простите… но меня всего лишь попросили выделить из смеси органических компонентов единственный, - удивился мужчина.

- Полностью не обрисовав перспектив такового действия… Благодарю вас, Ваше королевское высочество, - благодарно присела я перед Ольгой.

Да, я стану соавтором открытия, а то – мало ли? Захапают, прихватизируют мой пенициллин.

На свет незамедлительно вылез драгоценный горшок. Увлажнением плесени сейчас прилежно занималась Анна Алексеевна.

Я разливалась соловьем, рисуя перспективы. Привирала и не слегка - об источниках… советовалась, допускала трудности, сочувствовала, надеялась, верила в него! Ах, нужна специальная лаборатория и работники? Потребуется содержать… какое слово смачное – «содержать» новый проект?

- В этом положитесь на меня, - отозвалась молчавшая до этого Ольга, - а испытания готового лекарства станем проводить в детской клинике, которую я вскоре открою. Уже к весне, полагаю.

И я заплакала… благодарность, страх, опасения - не знаю! И бессилие тоже - я не верила, что что-то будет сделано, реально не верила. Потому, что чертов реалист. Ну видно же, что не верит он мне и прав на все сто - не бывает так, не так случаются великие открытия. У него же на лице всё - полнейшая невозмутимость, железная выдержка. Держи морду, мужик, держись... потому что бред впаривают! И слово против сказать не моги - царственная особа заинтересована.

Ничего не могла поделать с собой, не просто прослезилась – рыдала. Пыталась успокоиться и не получалось. Меня увела Окулова, усадив и дав выпить воды. Я поперхнулась, даже облилась, но уже приходя в себя. И такой себе поражаясь.

- Твою мать… что ж развезло-то так? – икнув, прошептала потерянно. И испуганно дернулась, глядя на уставившуюся на меня с любопытством статс-даму.

- Простите, ваше высокопревосходительство... простите мой плохой французский!

- Ах-ха-ха! – хохотала Окулова, - как же некстати здесь отсутствуют мадам Нессельроде и Виельгофт – они так же умеют ввернуть. Да полно вам, Таис, - впервые обратилась она ко мне на «вы», - все мы можем быть грешны подобным образом – рано или поздно. Но впредь действительно воздержитесь. Нервы не причина позволять себе лишнего. От них, кстати, замечательно помогает чтение... - пристально взглянув на меня, она отошла и вернулась с книгой - той самой, подарком Кости.

Я молча