Фрейлина. Предотвратить - Тамара Шатохина

принимают роды грязными руками, в то время, когда женщина там – одна сплошная рана. Земмельвейса, единственного ратующего за стерильность, обозвали ненормальным и..!

- Я буду думать об этом… - прервала меня Ольга, - спишусь с ним. Его профессиональное мнение скажет больше, нежели женская чувствительность. Но, если говорить об организации клиники… то это будет детская больница.

- Но Земмельвейс акушер!

- Вы уверены, что он бросит свою больницу и умчится в другую страну? Тем более, что твердо обещать что-либо я не смогу – не имею права. У меня нет власти на это, Таис… к сожалению, нет такой власти, - замолчала она надолго.

Дома я хорошенько вымыла руки, переоделась и умылась. Дождалась Фредерика.

- Я еще раз… настаиваю, чтобы мы с вами использовали мой дом, как зимний – это легко объяснить даже королю. Подозрительным станет обратное – что живем мы порознь. Фредерик, ну что случилось? Будто кошка вдруг пробежала… я скучаю по вам, по нашим беседам и прогулкам.

- Тогда я преступно бездельничал, Таис.

- Хорошо. Я понимаю, что это взвешенное решение и ему есть серьезные причины. Даша утверждает, что через два-три дня пойдут затяжные дожди, а я склонна ей верить. Мы с ней перебираемся в тот дом… мне нужен слуга-мужчина и женщина для готовки. Подскажите, как платить им за труд?

- Это моя обязанность – содержать вас, - заученно бубнил муж.

- А зачем вам так много слуг – одному? Уступите мне парочку, Фредерик, и пускай им продолжает платить королевская казна.

- Это невозможно! – подхватился он, - неприемлемо.

- Сделаем и узнаем – насколько. Прикажите помочь мне собраться.

Пока собирались, а это заняло два дня, явился гонец из дворца – Вильгельм прибыл в Штутгарт и вызывал меня к себе. Завтра с утра, к пяти часам, твою ж мать…

- Что ему нужно, Таис? Тогда я буду сопровождать вас, - решился муж.

- Если можно, то да – с вами спокойнее. А причина… она, скорее всего, безобидна – ноты. Фрау Шлиман дозрела и написала ноты на мой романс. Скорее всего это – других причин не вижу.

Утром, зевая и зябко кутаясь в двойной плащ – бархатом вовнутрь и наружу, я приняла руку мужа и села в карету. Было четыре утра, Фредерик настоял, чтобы мы прибыли с запасом времени. Но эту порочную практику следовало прекращать. Подрываться вот так…

Вильгельм выглядел замечательно – отдохнувшим и посвежевшим. Может ездил на воды? Против присутствия Фредерика не возражал, скорее наоборот – улыбался ему, пускай и не особо радостно.

Кроме нас, на завтраке присутствовали еще трое мужчин. Одного – министра внутренних дел, я уже знала и поздоровалась с ним персонально, обратившись по имени – гер Йоханнес фон Шлайер. Поулыбались друг другу…

Вкусно поели – это были фаршированные печенью и грибами перепелиные яйца, крутой бульон из птицы и мясной пирог. Персонально для меня – овсянка с карамелизированными фруктами и ягодами – король запомнил мои слова о ее пользе для желудка и сердца, о чем и не преминул напомнить. Я благодарила – короткий такой вежливый застольный треп. Как всегда, с едой я справилась первой и аккуратно промокнула пальцы в митенках о влажную салфетку, сложив потом руки на коленях.

В кабинете Вильгельм сразу перестал быть радушным хозяином, перестроившись мигом. Кроме меня и Фредерика, сюда вошел министр и еще один мужчина, которого мне не представили.

- Дело в том, хммм… фрау Таис, - обратился ко мне хмурый Вильгельм, - что случилось одно событие, странным образом совпавшее с вашими словами, сказанными когда-то. Я не придал им тогда должного значения.

Я внимательно слушала. Ну да… «по Высочайшему повелению оставлено без внимания».

- В начале этого месяца городской совет Берлина обратился к королю Фридриху Вильгельму с просьбой запретить вывоз зерна и приостановить производство шнапса из картофеля. Прусское правительство отказало в этом ходатайстве, по его мнению, превысившем полномочия городских представителей, - пристально смотрел он на меня.

Я кивнула. Читала в свое время, помню такое дело, потому и такая умная.

- Я полагаю… совпадение выводов городского совета и ваших придает им исключительное значение, я не верю в случайные совпадения, - взглянул он на меня исподлобья.

- Благодарю вас. Самый невосполнимый ресурс это время, еще не поздно принять здесь – у нас, меры, предложенные городским советом Берлина.

- И вами…

- И мною, - согласилась я. Рядом рвано вздохнул Фредерик.

Я уже поняла, что дядю он боится, как черт ладана. Или так сильно уважает – кто его знает? Но я тихонько взяла его за руку, сжав ее. Получила ответное пожатие.

- Последую вашему совету, - ровно заключил король.

И ни грамма сожаления, вины там… недовольства собой.

Хотя я его понимала, наверное – Вильгельма. И всех царей-королей-императоров-президентов… они смотрят на мир под ногами сквозь призму цинизма. Если каждый раз прогонять себя через эмоции – чокнешься, а так… эмоции у него для единиц из ближнего окружения. Любые – хорошие, плохие, они расходуемый ресурс. По крайней мере, не лицемерит мужик.

- Я рада, что смогла быть полезной, Ваше величество, - ну, хоть что-то сделано, хотя бы в первом приближении. Пускай не для России, так для людей.

- В связи с этим, извольте кратко повторить другие свои замечания… о миазмах, кажется? Учении доктора Пирогова.

- Я повторюсь - Пирогов предположил, но еще не разработал учение о раневой инфекции и лечении инфекционных осложнений. Здесь Вюртемберг может стать впереди планеты всей… Тем более, что в Вене есть врач, учение которого похоже. И его так же травят и осмеивают, как и Пирогова, хотя он с документами на руках пытается доказать свою правоту – у него есть статистика. Это доктор Земмельвейс, венский акушер. Но направление его деятельности значения не имеет – инфекция понятие объединяющее всю медицину. Пирогов же в качестве противомиазменных средств применял растворы азотнокислого серебра, хлористую воду и йодную настойку. Мы с Ее королевским высочеством инспектировали на днях местную клинику – зрелище удручающее. Не приведи Господь попасть туда… лучше сразу завернуться в саван и отползать потихоньку в сторону кладбища.

Вильгельм тихонько хмыкнул, а Фредерик больно сжал мне руку.

- В Петербурге дела с этим обстоят значительно лучше, я полагаю?

- Вы будто не слышали меня, Ваше величество – там такой же бардак, такое же безответственное отношение к здоровью и жизням людей!

- Простите мою