Драконовы поцелуи, или фиктивная пара для некроманта - Мария Вельская

или Кейарганту не придется стыдиться меня. Хорошо, что я сумела вернуть свою обувь. Без нее сейчас было бы хуже. — Ну...Но хранитель ничего сказать не успел. Раздался ошеломляющий, оглушительный грохот. Это обрушились остатки ближайшей скалы. А потом на огромного монстра, который, казалось, продолжал расти, спикировал с небес дракон. Один-единственный дракон с сияющей черной чешуей. По ней пробегали фиолетовые молнии. На миг я замерла — околдованная, растерянная, испуганная и восхищенная. До жути. До дрожи. — Это...Сердце сбилось. Я бы узнать этого дракона из тысячи. Черная Смерть. И почуяла бы злосчастного некроманта из сотни тысяч. Тиарграт! Ну какого темного гворца ты сюда заявился! Я вдруг поняла, что не из тех, кто предпочитает погибать в теплой семейной компании! Или наоборот — у нас здесь семейный подряд по спасению? Всем приготовиться, дракон пришёл!

Стиснула зубы. Меня мелко-мелко затрясло. Показалось, что сейчас эта громадина, что разрослась, упираясь рогами в горизонт, просто раздавит букашку дракона. Я потеряла счёт секундам. Что там, я вообще не обращала внимания на то, что творилось вокруг. Забыла и о Виконте, и об Эр-Даархе, и о мертвых наемниках. Забыла даже о своем страхе. Потому что бояться за кого-то другого оказалось гораздо хуже. — Он же... Он же сейчас погибнет! Сделайте что-нибудь! — Кажется, я кричала. Я всем телом ощущала чужую боль. Знала, что мощное тело ящера сейчас исчерчивают багровые раны, знала, что они никак не затягиваются, а иноземная тварь получает удовольствие, играя с противником, как кошка к мышонком. Бледный призрак девчонки трусливо убрался как можно дальше от поля боя. Воительница и брат Эр-Даарха, кажется, пытались оттягивать внимание монстра, но их свечение становилось все более тусклым, а движения — вялыми и замедленными. Да, связи были разорваны, вот только сбежать от эдакой твари призраки все равно не могли. Что делать, что делать, что?! В висках стучали молоточки. Эр-Даарх странно скривился, как будто бездействие причиняло ему настоящую боль. — Не могу, — наконец, помотав головой, отрезал ваэйр, — я держу полог, не позволяя этой мерзости, — кивок в сторону беснующейся твари, — черпать энергию вовне. Не забудь, что если она присосется энергетически к тому же Столпу магии... ее уже никто в целом мире не остановит. Столп! Источник магии, ну конечно! Вот, что наверняка так жаждал получить в личное пользование Эстаниош. Но попался на удочку потусторонней жути. Ногти расцарапали ладони до крови. Я не умела ни-че-го. Ничего полезного. Забросать тварь правилами этикета и сотнями позиций в танцах? Небо содрогнулась от рева. Одно крыло дракона обвисло. Его резко повело, перевернуло в воздухе. Тонкая черная плеть сдавила ему грудь, попыталась обхватить горло. Кажется, мое сердце остановилось. Я не замечала, как по щекам текут слезы — только ощутила соль на губах. — Ненавижу вас. Ненавижу! — Прошипела, понимая, что ненавидеть могу в равной степени и саму себя. Кот не боец. Эр-Даарх и так сер и едва не падает, с уголков его губ сочится белесая жидкость, вздулись вены. Он не лжет. Почему, кроме Тиарграта, больше никого нет?! Но я почти понимаю ответ. Тир самый сильный и самый быстрый. Большинство некромантов сейчас в другом месте. Возможно, случилось что-то ещё, чего я не знаю. Пока соберу ещё воинов, пока они нагонят Тира...Дракон сломанной игрушкой запрыгал по воздуху, забился, извернулся, зубами и магией разрывая черные плети. С трудом тяжело взмыл снова — и едва не попал под удар чудовищной лапы твари. Его снова отнесло в сторону, крыло было порвано. Упрямый ящер не сдался. Поджал лапы, как-то сгруппировался, увильнул от противника снова, обдав его холодной струей зеленого пламени. Но пламя становилось все более тусклым. Дракон слабел, подрагивало бессильно вывернутое крыло. Что он делает? Тянет время? Что он задумал? В этот самый момент чудовище открыло рот, повернуло голову на короткой бычьей шее, вперилось злыми багровыми огнями глаз в дракона. Эта мелкая букашка...Пасть — черный бездонный зев — распахнулась — и дракон ринулся прямо туда! В голове помутилось. Руки задрожали. Я взмахнула неловко левой рукой, чуть не упав. Поймала себя на том, что бегу прочь из укрытия. Вперёд. Вперёд, вперёд, вперёд. Как можно ближе к месту схватки, дальше от безопасности. Чтобы нить перестала с кровью вырываться из сердца. Чтобы не пришлось смотреть больше на то, как мужчина, которого я люблю, жертвует собой. Вот она, беззаветная верность. Ради чего всё это, подумаешь? Ради того, наш мир жил. Я споткнулась и упала, разбивая колени о камни. Задрала голову — и закричала, зарычала, завыла раненым зверем. В груди что-то оглушительно зазвенело и лопнуло. В темном небе полыхнуло алым — раздался знакомый свист и рев — и... дракон не успел долететь до твари. Крылья подвели. Одна маленькая заминка. Удар даже не лапой — мощным потоком воздуха. Слишком несопоставимы по мощи эти двое. Я как наяву услышала треск. Я была там, вместе с ним. Я боролась с ветром, огнем и болью. Я не хотела погибнуть так глупо, была готова сражаться до последнего — даже с самой собой. Скрипела чешуя и дрожал вокруг мир. Все заливало пламя — злое, блеклое, серое. Горел сам воздух. А изранненое тело дракона летело прямо на острые обломки скал. В ноздри ударил запах гари. А я... Я сделала, наверное, единственное, что могла. Посмотрела наверх, на призрак воительницы. Женщина ловко подрубила призрачным мечом сухожилие существа, когда-то притворяющегося герцогом. Удивительно. Ему больно. Оно ревет. Дёргает огромной стопой...Фигурка дракона кажется совсем игрушечной отсюда, а камни все ближе. В памяти глупым отпечатком — солнечный день. Один из немногих, который мы с мамой провели вместе. Одни. Она мягко улыбалась на мои возмущения — вышивка вся испорчена. Не люблю вышивать, мне не хватает прилежания и терпения. Вот и сейчас — со злости схватила хрустальную чашу с нитками — и швырнула ее об пол.

— Милая, не стоит. Подумай о служанках — они не виноваты в твоей беде, а убирать последствия твоей несдержанности и получать выговор — им, — ласковый голос матери остужал. Но ещё больше завораживало то, что чаша застыла в нескольких сантиметрах от пола. Пальцы матери описали едва заметную дугу, мелькнула золотая искра — и чаша плавно опустилась назад на стол. Ни одна катушка ниток не выпала. — Как?! — С горящими глазами заерзала я в кресле. — Как ты это сделала?! — Это не совсем то, чему учат благовоспитанных леди, Кейрин, так что обещай, что никому не расскажешь, — мягко улыбнулась мать. В ее грустных глазах появились лукавые искорки...Воспоминание схлынуло быстро,