Драконовы поцелуи, или фиктивная пара для некроманта - Мария Вельская

выстраиваться стратегия боя. Это знание — о том, что некромант с призрачным даром может получить на короткое время и только с добровольного согласия призрака часть его умений и воспоминаний, я получила ещё на кладбище, когда спасала Тиарграта. Похоже, спасать мужа у меня вообще становится доброй традицией. Призраки... Они, вопреки расхожим байкам, вовсе не жаждут вернуть себе прежние тела. Разве что такие странные сущности между жизнью и смертью, как несчастный брат Эр-Даарха. Призраки хотят уйти и обрести покой — это истинная правда. Они заблудились, задержались по какой-то причине, не смогли уйти — или их держит магия — и только поэтому они идут на контакт с некромантом. И лишь самые сильные призраки — да ещё и не слишком охотно — откликаются на призыв мага помочь ему. Это противно их сути и достаточно неприятно для них — как потерять часть тебя. Лишь самые самоотверженные призраки, сильные духом, готовы довериться в тяжёлой ситуации некроманту и отдать часть себя. Вскоре после этого они исчезнут из мира, уйдут к богам в чертоги. Я-старшая знала об этом колдовстве все. Наши с призраком души соприкоснулись на миг, но я ощутила боль и тоску этой сильной женщины, и ее гнев на выродка, который уничтожил древний род своим эгоизмом и корыстью. Теперь я полностью понимала происходящее. Именно об этой "памяти воина" говорили боги. Уверена, это была подсказка мрачных. Но память брата Эр-Даарха я забирать бы не стала. У него был шанс вернуться. Оставалась только воительница. И она не отказала в помощи. Мин. Другой. В моей руке вспыхнул белым пламенем призрачный клинок. Его лезвие горело лунным серебром — лучшим средством против иномирной пакости. — Довольно тебе землю топтать, червяк безмозглый. Не было погани сюда хода — и не будет, — напевно, зычно, с забавным стародавним говором грохнул мой голос, — таких как ты древние рати гоняли до самой грани, да за нее и скидывали, чтобы вы издохли мирам живым на радость! Мир вокруг резко ускорился — и я оказалась возле громадной грохочущей ступни. Мир сузился до холодных высверков. Меч плел неведомые мне узоры, складывался в одну тьме известную картину. И было это не легко и не просто. Натужно, тяжко, с потом и криками. Но — было. Воительница не просто бойцом была — обоеруким магом. И это знание теперь, на час ли, два, или куда меньший срок, стало моим. И позволяло мне держать темп схватки. Бой смазался. Я видела себя точкой в небе, что кружила у груди великана, как муха. Я искала средоточие этой мглы. Место, откуда паразит начинался. И, кажется, нашла. Или магия Тиарграта, наконец, сработала? Главное, губы успели шепнуть — Именем твоим, Микрис, покарай того, кто посягнул на детей твоих. Грохнуло вокруг — и ослепительно белой манящей вспышкой накрыл меня свет.

В нем не было избавления — только рев, ласковый шепот и бледные тонкие нити чужих душ. Не знаю, сколько это длилось. Не помню, сколько плавала в этом мареве — не думая и не беспокоясь ни о чем. Не было сил и желания — и мыслей тоже не было. Только облегчение и понимание — все, победили. Получилось. Вышло. Вспыхнуло — и отозвалось дрожью. Кого победили, кто это — я, что я сделала и зачем я здесь — все это не имело значения. Привели меня в чувство капли дождя. Они стекали по волосам и лицу, оглаживали и будто исцеляли измученное тело и танцевали только одним им известный танец. Каждая попытка прийти в себя и пошевелиться заканчивалась оглушающей болью в мышцах. Что там — казалось, я вся — один сплошной синяк. Горячее дыхание коснулось виска. Лежать отчего-то было мягко, тепло и спокойно. Очень спокойно. Не было больше изматывающей тревоги — только гулко билось рядом, под ухом, чужое сердце, вторило моему. — Знаешь, я все больше прихожу к мысли, что боги мне так изощрённо отомстили за гордость и самоуверенность, — сухие губы коснулись виска. Неловко ткнулись ниже. А потом он прижался ко мне — щека к щеке. Тиарграт. Память со щелчком встала на место. Вернулась. Обрушилась на меня. — Жив, — я дернулась — и не заплакала, только плечи беззвучно задрожали. Объятия стали крепче. На миг на жёстком бледном лице мелькнула беспомощная растерянность. Покрывало над нами оказалось вывернутым крылом. Вокруг бушевал ливень. Ливень как будто смывал с этой оскверненной земли всю мерзость, ливень слизнул громаду твари без остатка, оставив только серые старые руины. Высоко в хмуром небе, без капли солнечного света, вопреки всему, играли мерцающие солнечные лучи. Они разрезали мир от земли до небес. Подрагивающая мужская ладонь легла на мою макушку — и погладила. Раз, другой, третий. Меня прижимали все крепче, баюкали, прятали в своих объятьях. Заставляли поверить в реальность происходящего. Мои пальцы сжались, переплелись с пальцами мужа. Мягко погладила загрубевшую кожу его ладони.

— Нет чтобы котика так гладили, а? Не-ут! Все мужикам достается. Вот так служи ей, береги её, от сердца силу отрывауй, подсказывауй! — Раздался знакомый ворчащий голос. Да я его обладателя расцеловать была готова! Жив, зараза такая! Жив, пушистый! — Ты самый сильный человек, которого я встречал в своей жизни, Кейрин, — я подняла голову — и увязла в мерцающем черном взгляде, без белка и зрачка, — я недооценил тот дар, который мне приподнесли на золотом подносе, — он запнулся — а я увидела, что темная ткань (откуда только взял?) его одежды пропитана кровью. Дернулась. — Я...— Лежи, — и голову мою прижал к своему плечу, — а потом мои губы накрыли коротким поцелуем. Жёстким, отчаянным, пьющим меня и вдыхающим жизнь. Черные волосы были припорошены пеплом. Руки Тиарграта — сильные руки бойца, покрытые шрамами, то и дело начинали оглаживать мой живот, плечи, грудь, шею. Каким-то чудом я оказалась одета в остатки алого платья. Сосущая пустота внутри съежилась, она казалась подозрительно сытой для истощенного мага. — Самая смелая, самая прекрасная, самая безрассудная женщина на свете. Я люблю тебя больше жизни, Кейрин Ардантэ. Но никогда больше не смей меня спасать. Теперь я должен сравнять счет, — добил меня жаркий отчаянный шепот в ухо. Дождь лил все сильнее. Мройн прокрался под крыло дракона — и из него даже не сделали шкурку у камина. Я не видела Эр-Даарха — но не стала ничего спрашивать. Сейчас мне были безраличны и игры богов, и судьба ваэйров, и призраки, и всё на свете. Все, что было важно — стук сердца под щекой и связь, что спасла