Игра в умолчания - Макс Мах

называются – и спросите медовый грюйт.[16] Вкусно и оригинально, и, говорят, бабы голые везде мерещатся, – откровенно ухмыльнулся мастер Лиф.

– Грюйт? – переспросил Виктор, ему вспомнился вдруг Норнан, берег озера, деревянная терраса…

«Нет, Гвидо, – сказала женщина, и Виктор увидел, как двигаются, произнося это простое слово „нет“, ее мягкие губы. – Все кончено. Ты должен принять это, ибо решение мое окончательное, я выхожу замуж. Это вопрос решенный, Гвидо, и не заставляй меня совершать грех перед лицом Вседержителя. Я дам обет верности и не намерена его нарушать…»

«Все кончено…» Слова женщины звучали сейчас в ушах Виктора, как если бы Полина сказала их здесь и сейчас.

Все кончено.

Виктор ди Крей почувствовал особую, ни с чем не сравнимую горечь норнанского зеленого грюйта, который он пил тогда, и сразу затем рот его наполнился совсем иной горечью. Состав зелья не составлял тайны: «Три четверти талой воды, одна – росы…»Ничто больше не являлось для него тайной: ни имя, ни зелье, ни древний и мало кому из ныне живущих известный аркан. Пелена спала с глаз, открыв прошлое, которое должно было исчезнуть вместе с именем.

«Беда с вами, умниками! – сказал он себе, принимая тяжесть нового знания. – Ничего в простоте душевной, ничего, как у людей! Все норовите сумничать, а выходит из этого один лишь пшик!»

– Виктор! – окликнул его Ремт, и в голосе напарника прозвучала неприкрытая тревога. – Вы в порядке?

– Нет, – покачал головой Виктор. – Я не в порядке, но что это меняет?

«Открылось или нет, возврата туда, откуда ушел, нет!»

Виктор, а теперь он знал, что так Виктором и останется, поднял с земли шар и метнул его, даже не прицелившись. Тем не менее «мяч» попал в шар Арчи и, отбросив его в сторону, притиснулся к не задетому и потому оставшемуся на месте «поросенку».

– Очко! – сказал он, отходя.

«Виктор ди Крей», – назвал он мысленно свое имя и сразу же согласился, что имперскому графу Гвидо ди Рёйтеру в мир живых лучше не возвращаться.

7

Удар был хорош, чего уж там! Просто нет слов! Сандер Керст, не ожидавший ничего подобного, тем более от всегда любезной и спокойной девушки Тины, получил кулаком в челюсть, не удержал равновесия и сразу же повалился на пол, сокрушая по пути некстати подвернувшуюся мебель.

– Сукин сын! – От гнева голос Тины упал на октаву и охрип. – Можно ли верить хоть одному твоему слову, мужчина?!

– Я… – заворочался на полу мэтр Керст. – А что случилось‑то? – попытался он встать с пола.

– Лучше лежи! – Аду и саму душило бешенство, но она была куда спокойнее своей воспитанницы. – Встанешь, убью, так и знай!

– Да что с вами происходит?! – взмолился частный поверенный, лежавший в луже пролитого невзначай вина, и Ада должна была признать, что держится он, учитывая обстоятельства и внезапность нападения, на редкость просто и естественно. Это, однако, ни о чем еще не говорило, поскольку Сандер являлся подлым крючкотвором. А кто и умеет лгать, не краснея, как не законники? К тому же Керст мог просто еще не знать того, что узнали во время своей «прогулки» Ада и Тина.

– Опаньки! – раздался вдруг откуда‑то сзади веселый голос мастера Сюртука. – Дивитесь, люди добрые, а казачка‑то нашего ужо лупцуют! Слышь, Виктор, они без нас начали!

– Ничего! – спокойный голос ди Крея мог испугать и не робкого. – Не успели к началу, поучаствуем в конце.

– О! – «восхитился» рыжий Ремт. – Достойно быть отлито в бронзе и выбито на скрижалях!

– Значит, вы тоже в курсе? – повернулась к проводникам Ада.

– Ну, если мы говорим об одном и том же… – пожал плечами Ремт.

– Коронационная гонка! – Голос Тины напоминал рычание зверя. – Вы ничего не хотите мне об этом рассказать, а, мэтр Керст?

– Гонка? Хм… – Мэтр Керст тяжело вздохнул и начал медленно расстегивать пуговицы на своей суконной куртке. – Разите, госпожа, – предложил он, завершив свое несложное дело.

– Зачем? – опешила Тина.

– Я вас обманул, не так ли? – говорить лежа неудобно, но мэтр Керст, как отметила про себя Ада, держался молодцом. – Два раза подряд.

– Да, два раза, – кивнула Тина, явно успевшая справиться с посетившим ее чувством растерянности. – А может быть, три или четыре. Что в ваших словах правда, мэтр Керст, и есть ли она в них вообще?

– Разите! – повторно предложил Керст.

– Вы не ответили на мои вопросы! – возразила Тина таким голосом, что проняло даже Аду.

– Ну, что ж. – Сандер начал наново застегивать пуговицы. – Если не изволите казнить, возможно, соизволите разрешить мне объясниться?

– Вставайте! – после короткой паузы предложила Тина и сделала шаг назад, обозначая добрую волю. – И дай бог, чтобы у вас было, что сказать!

– А можно я его просто так зарежу? – «хищным» голосом поинтересовался мастер Сюртук. – Потом освежую, зажарю и съем, а? Как вам такая идея, дамы и господа?

– Угомонись! – коротко отреагировал на ерничанье приятеля Виктор ди Крей.

– Вся спина в вине… – констатировал Керст, встав на ноги.

– И задница тоже, – усмехнулась Ада, рассматривая героя дня. – Не заговаривайте нам зубы, мэтр Керст. Переходите к делу!

– Как угодно, – кивнул Сандер, вполне демонстративно садясь на табурет. – Я обманул вас, дамы и господа, не уведомив своевременно, что в третий день месяца листобоя в Ландскруне в своей резиденции Золотой Холм скончался его императорское величество Людвиг IV Верн, царствие ему небесное. Я покинул город тем же днем и был, вероятно, единственным, кто унес эту весть на Восток. На шхуне никто о смерти императора не знал, и, совершенно определенно, мы были