Лорел Гамильтон - Обнаженная натура

— Санчес! — позвал Хупер.

— Она очень мощный экстрасенс, сержант.

— Я знаю, что говорил Каннибал. Мне нужно знать, действительно ли ее сила делает то, что говорит Виктор, или же они все врут.

— Она отлично закрывается щитами. Мне нужно было бы прочесть ее намеренно, чтобы ответить на этот вопрос, а по протоколу это можно делать лишь с разрешения читаемого экстрасенса либо в экстремальной ситуации, когда создается опасность для жизни.

— Звучит так, будто ты цитируешь правила, — сказала я.

— Так и есть, — кивнул он.

— Каннибал там снаружи, с доктором. Он может прочесть тебя еще раз, — предложил Хупер.

Я покачала головой:

— Я не дам ему разрешения снова оказаться у меня в голове.

— Тогда я хочу, чтобы тебя прочитал Санчес. Я хочу знать, действительно ли ты так сильна, чтобы укрощать таким образом тигров-оборотней.

— Для него это может быть не так мощно, потому что он — человек, — сказал Виктор.

— Он мой практиционер, и я хочу, чтобы он ее прочитал. А вы, черт вас побери, не лезьте в работу моей группы!

Я вздохнула и повернулась к Санчесу:

— Что тебе нужно от меня, чтобы получилось?

— Убери щиты, — сказал он.

Я покачала головой:

— Не могу убрать все.

— Тогда опусти слегка.

— А не мог бы Виктор быть еще дальше?

— Зачем? — спросил Хупер.

— У меня некоторые трудности, похоже, в защите от его клана. Не знаю почему, но их сила мне мутит мозги.

— Джорджи, проводи мистера Белиси из этого помещения.

Джорджи подошел и выполнил приказ без единого вопроса. Boт это все копы умеют намного лучше нас, маршалов противоестественного отдела: выполнять приказы без пререканий.

Виктор не возражал. Остальные подались назад, будто бы мы попросили, хотя этого не было. Мы с Санчесом остались стоять посреди гостиной Миннса с темно-коричневым ковром и стандартной мебелью. Почему-то считается, что у противоестественных созданий дома должны быть необычными, но на самом деле они совершенно рядовые. Если раз в месяц покрываешься шерстью, это еще не значит, что вкусы у тебя нестандартные.

Санчес снял каску. Черные волосы намокли от пота.

— Готова?

Я сделала глубокий вдох и опустила щиты. Так далеко от Жан-Клода и от всех своих я не стала убирать их полностью. Это было как приопустить стекло в машине, чтобы слегка проветрить.

Санчес снял перчатку и поднес ко мне руку, будто ощущая жар.

— Господи, у тебя аура потрескивает энергией. Как будто если уберешь все щиты, то загоришься. — Потом он закатил глаза под лоб, под трепещущие веки. — Но загорится она черным, будто вспыхнет ночь и пожрет мир.

Он споткнулся, я машинально протянула к нему руку, его рука судорожно сомкнулась на ней, и вдруг упали мои щиты. Мы оба рухнули на колени, как от удара. Паранормальный молот поразил нас обоих, и ничего мы не могли сделать, только уноситься на волне силы. Я не подумала, что у них может быть еще один практиционер, который меня напугает. Я привыкла думать, что я самый страшный бука в любом коллективе, и до меня не дошло, что Санчес тоже может оказаться таким. Но слишком поздно, и теперь нас обоих сожрут.

Санчес попытался заглянуть за мои частично приподнятые щиты и оказался слишком силен, — или получилось как в тот раз, когда мы пожимали друг другу руки и он единственный из всех практиционеров меня уколол. Мне полностью перемешали мысли второй раз за один день. Рекорд.

Я чувствовала его мощь, но это было как смотреть в спокойную воду. Не всегда видишь под поверхностью скалы, которые вырвут тебе днище и утопят.

Минуту мы были спокойны — в следующую он содрал с меня щиты, как корку с раны. И в эту рану хлынула его сила, но что-то еще ждало этого момента и пошло теперь на хвосте его энергии, как грабитель, дожидавшийся в засаде, когда откроют входную дверь.

Прежде всего я почувствовала вампира, но только вампира — он дышал в затылок Санчесу. Сопротивляться я не стала, думая, что это Витторио. Силу этого вампира я попробовала на вкус, как пробуют вино, держа его во рту, согревая, пока не почувствуешь букет ртом, носом, чувством. И если это он, я хотела, чтобы его запах остался со мной, потому что, быть может, я выслежу его по его собственной силе, если только чуть больше он мне ее даст.

— Что там? — спросил Санчес.

— Враг, — ответила я. Почувствовала, как он тоже пытается толкнуть эту силу. — Не помогай мне.

— Я умею.

— Не надо…

Но я не успела договорить — нас нашла другая сущность. Марми Нуар, Королева Всех Вампиров. Я знала, кто она, и все же не была готова к волне живой тьмы, которая накатила на нас обоих. Она затопила, вымыла тонкую энергию дневной силы Витторио, если та вообще здесь была. Затопила все вообще.

Я осталась стоять коленями на холодном камне, в пещере, освещенной факелами. Санчес стоял на коленях рядом со мной, так и не выпустив мою руку.

— Что это? — спросил он.

Я знала, что наши тела остались в том доме в Вегасе, но про разумы этого нельзя было сказать.

Что-то шевельнулось в тени между факелами. Она была окутана тьмой, и непонятно было, то ли это черный плащ, то ли она соткала себя из тьмы и лишь сверху эта тьма выглядит как одежда. Выступила на свет точеная ножка, сверкнул в лучах факелов мелкий жемчуг, перемежаемый блестящим черным гагатом. Я эти туфельки видела однажды — перед тем, как она чуть не материализовалась в Сент-Луисе.

Ее тело должно было находиться далеко наверху, в комнате, где она скрывается уже больше тысячи лет, но вот она. Это сон? Или она проснулась по-настоящему?

Она ответила сама:

— Мое тело спит, но я уже не скована плотью.

— Кто она? — спросил Санчес.

— Покажем ему, некромантка?

— Нет

— Давай посмотрим, уцелеет ли его рассудок.

— НЕТ! — крикнула я и попыталась вытащить нас, но она распахнула руки, и плащ ее оказался тьмой, которая ширилась дальше и дальше, выше и выше, и наконец перед нами раскинулась полная чернота беззвездной ночи. Меня душил запах жасмина, забивая все иные ощущения.

— Анита, Анита, что с тобой? — Санчес сжимал мне руку.

Я не могла сказать ни слова, ни звука, не могла вздохнуть. Цеплялась за Санчеса, потому что больше не за что было, но царица ночи вливала себя мне в глотку. Когда-то я думала, что она меня так убить хочет, но теперь я слишком ясно видела ее мысли. Она не убить меня хотела, а подчинить, завладеть. Слишком долго лежало ее тело там, наверху, без применения, и его она не могла починить — ей нужно было новое. Нужна была я.

Вдруг в темноте возник свет — яркой раскаленной звездой. Свет пришел, как восход солнца, и она вскрикнула, отшатываясь и исчезая. Я очнулась в гостиной, в руках Санчеса и Эдуарда. И полно было крестов, горящих яркими звездами, у каждого в руках светился крест. А я пыталась вздохнуть. Эдуард перевернул меня, чтобы я могла откашляться на ковер, и из меня вылилось что-то слишком густое для воды, прозрачное. Оно пахло цветами.