Рыцарь Семи Королевств - Джордж Мартин

— Пек все равно отыщет яйцо в одной из его седельных сумок. — Вино закипело. — Постарайтесь удержаться от крика. — Пламм натянул кожаную перчатку, извлек из котелка лоскут и стал промывать рану.

Дунк скрипел зубами, кусал язык и бил себя кулаком по бедру, но не издал ни звука. Остатки камзола сир Мейнард использовал для перевязки.

— Как вы? — спросил он, когда закончил.

— Ужасно, — поморщился Дунк. — Так где же Эгг?

— Я же сказал: с богами.

Дунк захватил здоровой рукой шею Пламма.

— Выражайтесь яснее. Намеки мне опостылели. Говорите, где искать мальчика, не то я вам шею сверну, друг вы мне или недруг.

— Он в септе — это достаточно ясно, Дунк? — улыбнулся сир Мейнард. — Без оружия, однако, туда идти не стоит.

Первым делом Дунк зашел в шатер сира Утора. Оруженосец Уилл стирал в лохани хозяйское белье.

— Опять вы? Сир Утор на пиру. Чего вам?

— Мой меч. И щит.

— Никак выкуп принесли?

— Нет.

— Так с какой стати их вам отдавать?

— Я в них нуждаюсь.

— А мне-то что!

— Попробуешь помешать мне — убью.

— Они вон там лежат, — показал Уилл.

Хоть бы не опоздать, о боги, молился про себя Дунк. Меч привычно тяжелил пояс, раненая рука, которую оттягивал щит с висельником, отзывалась болью на каждом шагу. Дунк боялся, что закричит, если кто-то ее заденет.

В замковой септе было тихо и сумрачно, только свечи мерцали у алтарей Семерых. Больше всего свечей, как и следовало ожидать во время турнира, поставили Воину; перед темным алтарем Неведомого горела одна-единственная. Отцу и Матери досталось по дюжине, Кузнецу и Деве чуть меньше. Под яркой лампадой Старицы молился о ниспослании мудрости лорд Амброз Батервелл.

Он был здесь не один: навстречу Дунку выступили два латника в кольчугах под камзолами дома Батервеллов.

— Ни шагу дальше, сир, — молвил один. — Нечего вам тут делать.

— Есть что! Говорил же я, что он непременно меня отыщет. — Из мрака рядом с Отцом вышел Эгг, блестя бритой головой при свечах. Дунк чуть не кинулся обнимать его, но почему-то сдержался. В голосе Эгга слышался не испуг, а скорее гнев, и таким суровым Дунк его прежде ни разу не видел. А тут еще Батервелл на коленях…

Лорд поднялся. Бледное в тусклом свете лицо, блестело от пота.

— Пропустите его, — приказал он стражникам и сделал Дунку знак подойти. — Мальчику не причинили никакого вреда. Я хорошо знал его отца, когда был десницей. Да будет принцу Мейекару известно, что все это задумал не я.

— Он узнает об этом, — пообещал Дунк, не понимая, что такое здесь происходит.

— Это все Пек, клянусь Семерыми. — Лорд возложил руку на алтарь. — Да поразят меня боги, если я лгу. Он говорил мне, кого приглашать, кого нет, и привез сюда этого юного претендента. Я не хотел становиться изменником, верьте мне — но Том Хедль, муж моей старшей дочери, настоял.

— Он ваш первый боец, — вставил Эгг. — Если он состоит в заговоре, то и вы тоже.

Да тихо ты, хотелось заорать Дунку — твой язык нас погубит! Но лорд Батервелл воспринял это как должное.

— Все не так просто, милорд. Хедль командует моим гарнизоном.

— Но должны же у вас остаться преданные короне воины.

— Да. Эти двое и еще несколько. Я был слаб, признаю, но никогда не изменял трону. Ставленник Пека с самого начала вызывал у нас с Фреем большие сомнения. Он не носит меча! Будь он вправду сын Дейемона, Жгучий Клинок уж верно отдал бы Черное Пламя ему. А все эти разговоры о драконе — чистой воды безумие. — Его милость отер лицо рукавом. — Теперь вот пропало яйцо, полученное моим дедом от короля за верную службу. Утром, как я проснулся, оно было на месте, и часовые клянутся, что в спальню с тех пор никто не входил. Пек, конечно, мог подкупить их, но где яйцо? Либо оно у них, либо…

Либо дракон все же вылупился, мысленно договорил Дунк. Если в Вестеросе вновь объявится живой дракон, и знать и простой народ валом повалят к владеющему им принцу.

— Могу я поговорить со своим… оруженосцем, милорд?

— Как вам будет угодно, сир. — Батервелл снова стал на молитву, а Дунк отвел Эгга в сторону и опустился на одно колено, чтобы видеть его лицо.

— Я вот тебе так двину по уху, что глаза на затылок съедут до конца жизни.

— Следовало бы, сир. — У Эгга все же достало совести, чтобы покаяться. — Простите меня. Я хотел только послать отцу ворона.

Чтобы Дунк мог остаться рыцарем… благие намерения.

— А с ним ты что сделал? — спросил Дунк, покосившись на Батервелла.

— Напугал его, сир.

— Да уж вижу. Скоро он себе коленки до крови сотрет.

— А что было делать? Мейстер, увидев отцовский перстень, сразу привел меня к ним.

— К ним?

— К лордам Батервеллу и Фрею. Стражники тоже там были — все всполошились из-за пропажи яйца.

— Ты его, надеюсь, не брал?

— Нет, сир. Мейстер показал перстень лорду Батервеллу, и я понял, что дела мои плохи. Хотел сказать, что украл его, но лорд бы мне не поверил. Тут мне вспомнилось, как отец повторял слова Красного Ворона — чем самому, мол, пугаться, лучше пугай других. Я и сказал, что отец прислал нас шпионить, а сам идет сюда с войском. Отпустите-де меня, ваша милость, и расстаньтесь с изменниками, если желаете сохранить голову на плечах. Сам не ожидал, что это так на него подействует, — сказал Эгг со скромной улыбкой.

Дунку захотелось крепко встряхнуть мальчишку, чтоб зубы задребезжали. Нашел чем играть! Так и жизни лишиться недолго.

— Лорд Фрей тоже это слышал?

— Ну да. Пожелал лорду Батервеллу счастья в браке и объявил, что возвращается к себе в Близнецы. Тут-то его милость и привел нас сюда — помолиться.

Фрею-то хорошо, а Батервеллу куда бежать? Скоро он, впрочем, начнет удивляться, почему это принца Мейекара с войском до сих пор нет.

— Если бы Пек узнал, что ты в замке…

Двери септы с грохотом распахнулись, и ворвался Том Хедль в кольчуге и панцире. Вода струилась на пол с его плаща, позади толпились человек десять латников с топорами и копьями. Сверкнувшая в небе молния бросила тени на каменный пол, ветер взметнул огоньки свечей.