Николай Романов - Рассвет

— Напьются тут, а потом я кругом виноватая — пробурчала Кельга, подходя к соседнему столу, за которым сидели столь дюжие воины Сая Альвера: — Тидер, Сакар, Дэггат и Ногард, умудрившиеся в то же время, быть незаметными и успешно маскирующие от остальных посетителей, свою могучую стать.

Тидер взял кружку с пивом и сделал глоток, глядя на троицу, обмывающую свое освобождение от судебного приговора и подписание договоренности с Саем Альвером.

Расдухарившемуся Ногарду, бывшему армейскому декарху, участие в Игре Смерти, казалось уже не столь страшным, как раньше. Он вовсю галдел с новыми друзьями, как они потратят деньги после успешного окончания Игры Смерти.

Они уже нисколько не сомневались в благоприятном для них ее исходе.

Сакар с Ногардом и поддакивающий им Дэггат, как будто только откинувшиеся с зоны, с мест пребывания судебной кары рассуждали о преимуществах отбывания наказания на гребных галерах, перед отбыванием судебной повинности на соляных шахтах, где и Солнца было, не видать.

И просолишься там так, что если где-то и сдохнешь в закутку, так даже и не сгниешь. Так и скрючишься навечно, весь покрытый коркой соли и с киркой в руках.

Ногард и неожиданно поддержавший его Дэггат, сошлись во мнении, что лучше всего отбывать наказание на галерах. Там самое спокойное место, где нет диких котов и шахт грозящих обвалами, и страшной смерти в заваленной штольне.

Сакар же горячо убеждал их, что отбывание судебного наказания на галерах, не очень-то и приятно из-за частых штормов и возможности уйти на глубокое дно кормить рыб, будучи прикованным к галерному веслу.

— Не, любоваться рыбами на дне, энто не по мне, — объяснял он Ногарду с Дэггатом.

— Куда как спокойнейшее рубить лес. Там-то окромя диких котов, гигантских гиен, энтих деревьев, норовящих съездить те на макушку ничо, более нет.

Ну, ежели еще проливной дождь летом и падающий снег зимой — Сакар на миг задумался, стараясь найти дополнительные доводы, для отбывания судебной кары махая топором, замес-то кирки в шахте.

Он взял кувшин с пивом и взболтал его, словно выискивая в нем подтверждения его недоказанной правоты.

— Эй, Вы! «Пьющие вместе»! Тидер, я дал тебе вексель банка Мориты, чтобы ты мне нашел умелых бойцов, а не умелых выпивох. Этого добра я смог бы набрать и здесь в «Шапке», не мерянное количество!

Этой пьяни здесь хватило бы, чтобы перепить всю Триаду с ее верхушкой в придачу.

Рядом с их столом стоял Кер Белоголовый, смотревший с укоризной на Тидера и его в компанию, в которой появилось новое лицо, со споротыми нашивками декарха «армейцев» на левом плече.

Тидер, чуть пошатываясь, встал и с воодушевлением показал Ногарда Керу:

— Кер, не злись! Да ты глянь, я тебе не двух, а трех человек в команду привел. Клянусь Солнцем, с завтрашнего дня ни капли, что я не понимаю, что-ли.

Кер обреченно махнул рукой и уселся на стол. Одна из девушек, по знаку Тидера, принесла уже ему кружку с его любимой березовицей.

Сделав глоток, березовица напомнила ему его детство, проведенное в селении Приозерном и отца Кенрита Длиннорукого, воспитывающего его в одиночку, после смерти матери, умершей от багряной горячки.

Рядом с ними остановился Нерогд, кажется заслонив громадой своего тела, весь свободный обзор и прогудел:

— Слушай, Кер, не знал, что ты сюда придешь! Я послал к тебе в особняк Сая Альвера одного наемника из Кханда.

На локтях, плечах и кистях рук разноцветные татуировки и два коротких меча, изогнутые какие-то. Искал, как попасть к вам, ну я и послал его к тебе. Разъяснил, мол, как ему пройти на улицу Героев Раввены.

Кер быстро вскочил и, уходя, крикнул Тидеру:

— Смотри, не засиживайся тут! Я в особняк Сая, мигом. Там два брата Кужгуя, как бы не вышло чего, кхандцев они не очень любят!

Сакар подозвал вышибалу, отошедшего от них и сидевшего возле двери, ведущей на кухню и от нечего делать правящего устрашающего вида топор, предназначенный для рубки мяса:

— Нерогд, давай-ка к нам!

— Не, я на работе, вдруг кто опять буянить будя.

Сакар не преминул поддеть его и по-дружески передразнил Нерогда:

— Будя-будя, а где ж ты энто был, когда нас с Дэггатом дети гор мочалили!?

Верзила виновато потупился и развел руками:

— Дак, Кельга меня к мяснику отправила, за свининой. Мясо на кухне закончилось!

Сакар примирительно махнул рукой и протянул ему кружку пива:

— За свининой, тодди лады, прощу, если хряпнешь с нами!

Нерогд подошел, взял кружку и оглянулся, увидев, что Кельга занята распеканием одной из ее девушек, провинившейся чем-то, одним махом выдул ее.

— Сакар — пьянь, ты что это спаиваешь Нерогда! — Крик Кельги, от острого взгляда которой не могла ускользнуть ни одна деталь, кажется, услышали все и Нерогд, опустив голову, виновато засеменил на свое место.

Кельга уже стояла возле их стола и сурово глядела на Сакара, тот попытался пробормотать в свое оправдание:

— Дя чо, я ничо. Просто ты занята была, я и спросил его, энто что седня пожрамши из похлебок есть? Генго Одноглазый уж больно какую-то похлебку с телячьими почками расхваливал!

Кельга сразу оттаяла от похвалы ее стряпни и ответила:

— Это он у меня калью отведывал, счас принесу вам. Я намедни целый котел сварила!

Тидер с некоторых пор, с предубеждением, относившись к похлебкам, подозрительно спросил:

— А что там?

— Почки варятся с солеными огурцами и луком.

Тидер успокоился и согласился:

— Тащи, сейчас все похлебаем и всем в особняк к Саю. Будет, погуляли и хватит — добавил он, сурово поглядев на всех.

Никто не спорил с ним, все ждали похлебку: по раввенскому обычаю похлебкой завершали трапезу, а вот на Западе все по-другому. У них сперва похлебка, а потом все прочее, но что с них взять, глупые они.

За соседним столом возникла ярая перепалка, по поводу каких-то там дюжих героев Раввены, которые горой стоят за весь простой народ и готовы голыми руками головы отрывать Слугам Народа и скормить их поганые тела, своим друзьям — диким котам.

Сакар заинтересованно повернул голову в их сторону, с мыслью, нельзя ли этих бесстрашных воителей взять к ним в команду и согласятся ли они так же глупо рисковать своими жизнями, как и они.

Его раздумья прервал невесть откуда появившийся племянник Джего, приближавшийся к их столу с таким выражением лица, будто за ним гнались скопом все благоверные мужья, которым он успел наставить рога, с их верными женушками, которых он до конца недолюбил.

Ложка с кальей застыла на полпути к раскрытому рту Сакара, когда он увидел внешний вид своего племяшка.

— Джего, энто ты!? — растерянно спросил его Сакар, как будто не веря своим глазам.