Товарищ Йотунин - Адель Гельт

В целом, в примитивную логику игры такое укладывалось полностью.

Отложил приложение, открыл сам диплом.

Сначала стало ясно, что разработчики игры, все же, поленились. Эфирная физика, она же — магия, в игру оказалась внедрена не до конца.

Диплом — это документ. Документ должен быть хоть как-то защищен, например, от подделки, и я ожидал хитрых водяных глифов, блескучей маголограммы, подвесной, наконец, печати… Ничего. Двойной розового цвета листок оказался полностью инертен магически — даром, что по нижнему обрезу, все же, шла переливчатая цветная ленточка.

Вздохнул, раскрыл главную часть, вчитался.

Из диплома следовало, что меня действительно зовут Ivan Jotunin — отчего-то, без отчества. Что диплом за номером… Так, это неинтересно… Ага, выдан в 1985 году — с точки зрения сюжета игры, видимо, нынешнем. Еще в дипломе была указана полученная специальность — исходя из записи, я выпустился не абы кем, а медицинским прозектором… То есть — некромантом!

Тролль, шаман-некромант, класс магический, но с некоторыми боевыми навыками — видимо, мастер, создавший моего персонажа, случайно выкрутил на максимум показатель физической силы, да щедрой рукой отсыпал баллов в раздел боя без оружия! Дополнительный класс… Юрист? Какой интересный получился набор!

Алкоголизм — верно, нечто вроде ограничителя, настройки, не позволяющей персонажу развернуться слишком уж всерьез… Или сразу?

Да, и тяги к спиртному сам я не ощущал совершенно, что в очередной раз подтверждало: это — игра. А то, знаете, видывал я горьких пьяниц — давно, еще до появления на свете самой передовой в мире советской наркологии…

И тут я понял: мой персонаж в этой неяви создан окончательно. Теперь вступление, нужное для такого создания, закончилось, и вот-вот начнется сама игра!

Значит, должен вернуться мой собутыльник, однокашник, и, видимо, единственный в этом морочном мире друг — не понимающий родного языка и непохожий на советского человека уручьей национальности орк Зая Зая.

Шебуршание ключа в замке не замедлило подтвердить мою обязательную правоту.

— Быстро ты что-то, — приветствовал я вернувшегося приятеля. — Ничего не нашел?

— Не, нах, — по-уличному ответил Зая Зая. — То есть, не нашел, — тут же поправился он. — Да и не искал почти, так, заскочил в пару ближайших мест… И вернулся, вот.

— А чего? — задал я самый, на мой взгляд, логичный, вопрос.

— А того! — в тон мне ответил собутыльник. — Неспокойно мне чего-то, веришь? Ты же друг мне, да и вообще!

— Не вижу связи, — заинтересовался я. — Друг, да. Вернулся зачем?

— Ну вот представь, — орк прошелся по квартире, свернул на тесную кухоньку, и вещал уже оттуда, перекрикивая бульканье чего-то, куда-то наливаемого. — У тебя ведь амнезия. Как мне кажется.

— Какая еще амнезия? — удивился я, начисто забыв в тот момент, что у персонажа моего предполагается именно она.

— А ты чего, — Зая Зая заглянул в комнату, уже вооруженный чашкой, — типа, все вспомнил?

— Ты про это, — делано понурился я, отчего нос мой роскошный уставился почти вертикально вниз. — Представляешь, я само слово забыл!

Ну да, пришлось врать. Обманывать, конечно, нехорошо, но как еще выкрутиться из ситуации, ставшей вдруг щекотливой, я понял не сразу.

В голове опять зашумело: будто пытался до меня дозваться какой-то голос, чужой и далекий — видимо, так игра дала понять, что проверка навыка «обман» пройдена успешно, и таковой полностью удался.

— Вот я и говорю: разве тебя такого можно надолго оставить? — обеспокоился орк. — Боюсь, захочешь чаю попить, воды согреть, да забудешь, как газ зажигать, и привет, актеры погорелого театра…

Ремарка была к месту: я действительно не сразу понял, о каком газе идет речь и зачем его зажигать. В прошлый-то раз я подогрел воду анафлексией, она же — игниция, если на латыни, а не на привычном греческом: то-то удивленный вид в тот момент приобрел орк, не очень, видимо, знакомый с советской бытовой магией!

Вид мой немного озадаченный убедил товарища в том, что боится он правильно.

— Ты что же, реально столько всего позабыл? — выражение лица Заи Заи сменилось с обеспокоенного на озадаченное, после — на даже какое-то окончательное: орк что-то такое для себя решал и решил.

— У меня, — начал мой однокашник издалека, — хорошие оценки по психологии. Были. Уж лучше, чем у тебя самого!

Я скосил взор вниз и влево: в поле моего зрения сразу же попало давешнее приложение к диплому. Действительно, тройка по психологии и в привычной мне — пятибалльной — системе не означала бы ничего хорошего, а уж когда достижимый максимум — не пять, но двенадцать…

— Лучше, — согласился я с очевидным.

— Это все не совсем в той области, — вдруг засомневался орк, и добавил: — В натуре. Но что-то близкое, это точно! Я читал… Факультативно. В общем, действовать будем так.

Так — это следующим, как выяснилось, образом.

— Забыл ты не совсем все, — обрадовал меня орк, — часть твоей памяти можно вернуть… Реактивировав. Это значит, что…

— Надо искать какие-то зацепки и пробовать за них, как за крючки, вытаскивать воспоминания, — я перебил орка, нечестно воспользовавшись знаниями, полученными настоящим мной за пределами игрового мира. — Уж до такой-то степени я что-то помню!

— Вот видишь! — друг обрадовался очевидной действенности метода. — Сразу же и нашлось что-то полезное…

— Еще — подсказка из зала, — сострил я, — некоторым важным вещам меня можно заново научить. Я, конечно, алкоголик и с трудом натянул даже средний балл на выпуске, но память у меня, покамест, довольно молодая! Этот твой газ, например…

— Да хрен с ним, с газом, братан, — разволновался орк. — На самом деле, меня это не очень волнует… В другом сложность. Ты ведь понимаешь, где мы находимся?

Пока я собирался с ответом на вопрос, орк допил — в два могучих глотка — то, что плескалось внутри чашки, и отставил ту на кухонную часть комнатного стола, к бутылкам, сам же уселся на стул — прямо напротив меня самого.

— Казань, — меня вдруг догнало ощущение лютого дежа вю. — Только не город, а сервитут. Улица Академика Губкина…

— Стопэ, — потребовал собеседник. — Главное, что ты сейчас сказал — сервитут. Скажи теперь, что у нас такое означает это самое слово?

— Эээ… — замялся я.

— И это — лучший студент курса по части права! — урук расстроился еще сильнее. — Хорошо, а вот хтонь? Что такое хтонь?

— Очевидно, — начал я, — это слово имеет отношение к чудовищам древности, ныне истребленным…

— Вот два раза щас, ныне… — сардонически ухмыльнулся урук. — Дохера их ныне, да еще немножечко. Внутри одной Казани штук пять разного калибра, и по периметру полсотни… Уникальное здесь место, понимать надо! Да и без чудовищ если, Казань — страна чудес.