Фрейлина. Предотвратить - Тамара Шатохина

И понимаю вас, и нет, - отвечал ему Шкурятин, - не стану судить о династических соображениях, но для моряка вполне подходящая партия… не за умным разговором мы так стремимся из морей домой. Всегда преобладает плотское, а воспитать жену под себя очень даже возможно, тем более с настолько юных лет. Но и я бы на вашем месте опасался - некоторая ненадежность или же незрелость наблюдается… Не примите мое мнение за оскорбление, Константин Николаевич – я неосторожен сейчас. Вы можете передумать и не простить мне потом подобные высказывания в адрес своей жены.

- Нет уж… во мнении мы с вами совпали. Но вас стоит держать при себе просто из любопытства - для сравнения производимого впечатления, - улыбался Константин.

- Рад стараться, - не обиделся Шкурятин. Скромностью он не страдал и о внешности своей знал все. Как и о прочих талантах – бешеной работоспособности, к примеру, или способности буквально поглощать новые знания, делая из них практические выводы, желании служить.

- Вы старше на семь лет, Владислав Семенович, почему до сих пор не женаты? Простите, если мой вопрос неуместен, тогда можете не отвечать, – полюбопытствовал Константин.

- Таскался, знаете ли… и продолжаю это делать, - не стал тот выдумывать причины, - не возникло однажды чего-то серьезного, но я еще молод, а служба при вас, Константин Николаевич, существенно придаст мне веса и возможностей соответственно, - улыбался мужчина, - возможно вскоре более пристально оглянусь вокруг…

- Если для этого найдется время, - кивнул с пониманием Константин, - но рад буду, если это назначение способствует вашей женитьбе. Перспективы должны улучшиться – согласен…

Железная дорога не была проложена в королевство Вюртемберг. Дальше пришлось воспользоваться наемным экипажем. Дорога должна была занять пару дней, если выезжать пораньше.

Постепенно местность приобретала гористый вид. Не скалы и пики, но частые выходы камня - обнажения его на склонах и живописные валуны говорили о том, что друзья приближаются к Швабскому Альбу – каменистому плато или же горному массиву. К Вюртембергу и Штутгарту. К Таис.

В германских землях климат более мягкий, осень приходит позже и тоже несравнимо мягче, но она уже чувствовалась. Об этом говорил, комментируя свои наблюдения, Шкурятин, но Костя только оглядывался и согласно кивал – возможно так и есть… С ним же происходило что-то совсем не осеннее – скорее это была весна. Вешними ручьями она бурлила в венах и цвела на его щеках лихорадочным румянцем. В конце концов спутник заметил его нервное состояние.

- Вам нездоровится, Константин Николаевич?

- Нет. Нет… это, скорее, предвкушение. Я постараюсь справляться с собой в дальнейшем, не обращайте внимания.

В Штутгарте они оказались двадцатого числа. Привычно остановились на ночь в гостевом доме – будоражить своим прибытием и устраивать к ночи суету в доме Ольги не хотелось. Единственное, что сделал Константин, это отослал короткое письмо к Карлу с просьбой помочь сделать сестре сюрприз. Отослал в королевский дворец – куда еще?

Утром получил ответ и своеобразный пропуск. Зять просил приурочить свое появление к праздничному обеду.

Галстук-бант не завязывался, сорочка, не единожды стиранная в дороге прислугой гостевых домов, казалась недостаточно белой… С утра еще Костя вызвал цирюльника и тот побрил его и подстриг. Он принял ванну. Обувь была вычищена до зеркального блеска и ждала у порога…

У сестры можно узнать о Таис – она тоже где-то здесь. Возможно, даже получится повидаться. Нет… понятно, что он сделает все, чтобы увидеть ее.

- Черт знает что такое! – вызверился мужчина, сдергивая с шеи бант: - Нельзя же так… пальцы дрожат, сердце скачет… - смолил он папиросу за папиросой.

Чистил после каждой зубы, сосал мятные леденцы… время до обеда растянулось в бесконечность.

В конце концов – дворец… Пафосная громада в центре столицы впечатляла. Лакей провел их к двери столовой и, поклонившись, исчез. Константин улыбнулся, предвкушая сюрприз для Оленьки… и вдруг услышал голос из-за двери – свежий, звонкий и в то же время с непередаваемыми вкрадчиво-мягкими интонациями. Уникальный голос, умный, единственный такой в мире и принадлежащий его Таис.

- Вам дурно? – вгляделся в его побледневшее лицо товарищ.

- Нет, я в полном порядке, - прошептал Константин, - просто не ожидал. Нужно время… совсем немного его. Давайте отойдем.

Они немного посидели молча на оттоманке при входе в анфиладу покоев… Костя понимал, что войдет и немедленно выдаст себя. Закрыться и сделать отстраненный вид не получится – от него ждут эмоций. Та же Оленька. Сыграть равнодушие к Таис? Не настолько он талантлив. Даже первый взгляд на нее… он ведь будет особенным.

- Пойдемте, Владислав Семенович, все в порядке, - встал он, решаясь: - Ольга Николаевна будет рада нас видеть.

Решительно открыв дверь и только мазнув взглядом по всем присутствующим, он устремился к замершей в изумлении сестре.

- Оленька! Я решил, что ты обязательно станешь отмечать мой День, - лукаво протянул он, обнимая вставшую из-за стола, но все еще потрясенно молчавшую сестру.

- Костя… не верю глазам… рада… присаживайтесь… очень приятно, Владислав Семенович… - суета встречи, приветствия, знакомства, рассаживание… Он услышал имя Таис, ее представляли Шкурятину и сам взглянул, не позволив взгляду задержаться и приветствуя ее улыбкой и кивком головы, что-то пробормотал. Его очень кстати отвлекли…

В доме Ольги царили русские порядки – здесь за столом общались и вскользь была затронута тема его последующего пути и нового назначения. Прозвучало слово «Севастополь» и нечаянно его взгляд метнулся к Таис – ее глаза сияли! Восторг, восхищение… никогда еще на него так не смотрели. И, конечно же, она не промолчала:

- Константин Николаевич… Во-первых – с Днем рождения и успехов во всех ваших начинаниях! И я не ослышалась? Прошу вас… назначение в Севастополь?!

Сейчас, при разговоре он имел полное право смотреть на нее. И Костя смотрел, стараясь, чтобы взгляд не выдал его. Смотрела и она пока он рассказывал о назначении, о новом звании. Даже вскользь упомянул о новейших образцах штуцеров, коими уже располагает – хотелось радовать ее, была потребность отчитаться об их общем деле.

- Константин Николаевич, - вклинился в его рассказ Шкурятин, незаметно толкнув под столом ногой: - Позвольте и мне сказать тост…

- Да, конечно… это слишком предметный разговор, Таисия Алексеевна, возможно после, - очнулся Константин.

Дальше следовали тосты и речи – за этим столом действительно собрались отметить его праздник. Но уже случилось - ее сияющий восхищенный взгляд будто