Тайна доктора Авроры - Александра Федулаева

— Я жила в русской глубинке. Был у нас край — дремучий, мрачный, с болотами, где по ночам плакали птицы, и деревнями, что тонули в снегу до самой крыши. Там я была знахаркой. Меня уважали, но и побаивались. Так уж у нас: пока помогаешь — ты святая, стоит что-то пойти не так — ты ведьма. Меня звали Анна. В другой жизни. Лечила — травами, руками, иногда просто словами. Люди ходили ко мне из соседних деревень. Кто-то благодарил, кто-то боялся. Пока не началась беда: скот начал гибнуть — коров косила какая-то лихорадка. И кто-то прошептал: «Это всё ведьма».

Она сжала чашку, и её пальцы побелели.

— Они пришли ночью. Я услышала треск — подожгли забор, а потом и стены. Выбежала с узлом трав и кошкой. Когда стало нечем дышать, она посмотрела мне в глаза, и всё изменилось. Проснулась уже в этом мире. В другом теле, с другим языком, с другим именем — Ханна Райт. Но память осталась. И способности тоже. Я поняла, что это был не побег. Это было перемещение. Меня спас мой Проводник.

Женщина говорила спокойно, но в её голосе было что-то, что заставило меня задрожать. Я смотрела на неё, не решаясь перебить, а она продолжала с задумчивым взглядом, словно снова погрузилась в те дни и минуты.

— Когда я впервые открыла глаза в этом мире, всё казалось неестественно плотным. Воздух был густым, тело — чужим, и только ощущение чужих воспоминаний, клубящихся где-то в глубине сознания, не давало окончательно сойти с ума. Я оказалась в спальне, обтянутой бледно-розовым шёлком, а за окном плыл ранний рассвет над зелёными холмами графства Элдермур.

В это тело — тело дочери богатого купца, единственной наследницы без братьев и кузенов, я попала внезапно. Почему именно сюда? Думаю, потому что её душа была на грани ухода, а тело — ещё крепким. Она, та прежняя девочка, тихо угасала от лихорадки. Я пришла, чтобы жить и чтобы закончить то, ради чего, возможно, и была призвана.

Они приняли моё «пробуждение» за чудо. Мать — надменная, но любящая женщина с проницательным взглядом и больными руками, расплакалась. Отец приказал устроить службу благодарения. Я кивала, благодарила, училась двигаться, говорить, как подобает девушке в этом обществе. Но всё время училась и другому — слушать, смотреть, распознавать местные травы, знаки и ритуалы. Знания не ушли — они просто ждали, пока я разберусь с этим новым телом, с его вкусами и страхами.

Я жила под чужим именем, но с собственной памятью. Дом был полон прислуги, книг, серебра, и всё это стало моим после того, как отец умер от сердечного приступа, а мать — много лет спустя — ушла тихо, почти благословлённой. Я ухаживала за ней до самого конца. В этом тоже был долг. И очищение.

Старую графиню, мать нынешнего лорда Сеймура, я знала лично. Она была женщиной умной, строгой и чуткой к людям, которые ей были не по рангу. С лордом Сеймуром мы тогда лишь обменивались короткими взглядами. Он был красив, высок, задумчив. Ещё слишком молод, чтобы его касалась боль и болезни.

После смерти матери я осталась одна в доме, слишком большом для одной женщины. Я распродала часть имущества, часть — сдала в аренду благонадёжным людям. А затем уехала в Локстон. Город манил меня: в нём было достаточно суеты, чтобы раствориться, и достаточно бед, чтобы стать нужной.

Мне понадобилось меньше года, чтобы открыть первую аптеку. Ещё два, чтобы их было три. Я знала, чем лечить. Я знала, как говорить с женщинами, у которых ни один доктор не понимал, почему им больно. Я лечила и не спрашивала титулы. Я давала отвары, которые помогали засыпать, мази, которые останавливали лихорадку, капли от тоски и снадобья от страха.

И уже скоро аристократы — те, кто годами плевал в сторону простолюдинов, — стали приходить ко мне. Их жёны, дочери, иногда и сами — под покровом ночи. Слуги приносили мне плату в конвертах, иногда — в тканевых мешочках с гербами. Я не спорила. Я давала им то, за чем они приходили: облегчение.

А потом появился он барон Ньюборн, небогатый, но титулованный вдовец, с глазами опытного игрока и карманами, полными долгов. Мы оба понимали, что это будет союз без любви. Я — дама с деньгами и связями. Он — человек с нужной строчкой в реестре. Он предложил мне титул и общественное положение в обмен на финансовую безопасность. Я приняла. И получила фамилию. Но жизнь, как ты знаешь, не держится на золотых узах.

Мой муж прожил всего три года. Умер за карточным столом — не от яда, как иногда шептались, а от острой злобы: проиграл всё в один вечер. И снова я осталась одна. Уже не просто купеческая дочь, а вдова с титулом, опытом и домами по всей округе.

И всё бы могло быть по-другому. Но однажды….

Ханна взглянула на Марса, и в её лице появилось что-то нежное, почти материнское.

— Он не просто кот, ты ведь понимаешь? Он твой Проводник. Как и та, что спасла меня давным-давно, когда я горела в собственном доме.

Она говорила спокойно и монотонно. Я сонно моргнула и кивнула.

— Эти животные, — продолжала она, — не просто домашние любимцы. У них несколько жизней, и они переходят между ними, как по мостам. Люди думают, что кошки «уходят на радугу». А на самом деле они находят чистые души, чтобы переместить их в новый мир. Мир, где эти души могут что-то изменить. Те, кто сохранил в себе чистоту, искренность и знание, получают шанс начать заново. В новом теле. В другом времени. В другой реальности. Это своеобразный обмен информацией: один мир отдаёт душу с опытом, другой принимает и получает толчок к развитию. Иначе эволюция тянулась бы века.

— Значит, ты... — я сглотнула. — Ты была... выбрана?

— И ты тоже, — твёрдо сказала Ханна. — Таких, как мы, немного. В каждом уголке мира — несколько человек. Кто-то лечит, как мы. Кто-то проектирует дома, создаёт новые корабли, строит мосты, пишет законы. Но все они — перемещённые. У каждого есть доля магии. Не той, что у фокусников или колдунов. Настоящая. Скрытая. Она проявляется только в одном: исцелении, создании, интуиции. Всё зависит от человека.

Я вспомнила, как моя рука однажды убрала жар у лихорадящего ребёнка, стоило только коснуться его лба. Как кошка умирала от яда, а на следующий день, после ночи у меня