Товарищ Йотунин - Адель Гельт

отмести все подозрения в адрес Вани Йотунина. — Сам, мягко скажем, опешил.

Врал, и врал нагло.

Вот скажите, зачем нормальному человеку нужна некромантия?

Не вот эти вот примитивные приемчики: пентаграммы, осина, соль, лики светлых богов, или, наоборот, темных… Те только и позволяют, что упокоить средней червивости умертвие — или кого попроще поднять, если вам очень надо.

Нет, если речь идет о настоящей, системной, той, что в моем мире и в последние годы именовали негативной физикой?

Я скажу вам, если самим никак не догадаться.

На самом деле, некромантия нужна для общения с духами умерших.

Общение бывает разным — как и духи. Поэтому, нынешний опыт не был для меня ни новым, ни необычным, ни сколько-нибудь пугающим.

Слепок последних воспоминаний жертвы оказался до обидного обыденным — особенно, с учетом обстоятельств смерти Лаэр Лаэровича.

Необычным был только метод получения информации: все то, что я сначала выстукивал в бубен, Гил-Гэлад же после призрачно вычислял, можно было получить одним касанием трупа. Любой его части, при голове тот будет или вовсе без оной.

Данные были получены и предельно достоверные, и совершенно полные… С одной оговоркой.

Что, если неизвестный некто показал мертвому лаэгрим ровно то, что должен был увидеть кто-то еще?

— Слушай, Ваня… Или ты у нас теперь Иван Сергеевич?

— Я не настаиваю, господин заведующий лабораторией, — вернул я шпильку.

Колобок вдруг принялся рыться в ящике стола. Делал он это не очень долго, и, как оказалось, результативно: в руках завлаба появилась небольшая стопка писчей бумаги.

— Держи, — Колобок разделил листы примерно поровну и протянул мне одну из частей. — Давай-ка сверим, как говорят наши опричные друзья, показания.

— Вы здесь шеф, — глубокомысленно согласился я, забирая протянутое: для того пришлось подняться на ноги и сделать несколько шагов, пересекая комнату.

— Значит, берем и пишем — всяк то, что запомнил, — пустился в объяснения Пакман. — Кто где стоял, о чем говорил, как падал свет… Интересны мельчайшие подробности.

— Как скажете, — не стал спорить я. — Только… Зачем?

— Конечно, — несколько самодовольно согласился сам с собой Иватани Торуевич. — Откуда тебе знать о том, как работает магия иллюзий?

— А расскажите, шеф, — попросил я. — Если можно.

Думаю, давешняя моя шутка относительно колобковского профессорства — неважно, прошлого или будущего — имела под собой некоторые основания. Учить, поучать и наставлять моему начальнику нравилось не меньше, чем… Очень сильно нравилось.

Опять же, о магии… Не то, чтобы мне очень нужна была такая лекция, но стоило же держаться легенды!

— Маги-иллюзионисты, — начал завлаб, — а тут есть вероятность, что поработал один из таковых, как правило, не учитывают мелочей. На самом-то деле мы ведь видим не одно и то же, а так, некий набор ключей… Обращенных к собственному опыту зрителя. Поэтому…

— Никак нельзя увидеть чего-то такого, чему не был ни разу свидетелем, — «догадался» я. — Понятно.

— Я же, в свою очередь, — улыбнулся шеф, — любую картинку увижу ярче, интереснее и образнее, чем молодой тролль.

«Где ты тут увидел молодого, старичок?» — саркастически подумал я, вслух же сказал совсем другое.

— Давайте только, — предложил, — ограничим задание по времени. Скажем, надо уложиться в десять минут.

Как я и предполагал, изложенное совпало — не буква в букву, конечно, но очень близко к тому.

— Да, — Колобок почесал лысую макушку, — а ведь какая теория была… Стройная. То есть, получается, не иллюзия. Как бы проверить…

— Шеф, а в чем сложность? К нам ведь едет этот, как его… Ценный опричный специалист. Как раз по таким, уточним, вопросам. Давайте просто дождемся! Или Вы дождетесь, а я пока пойду в подвал — работы полно.

— Это какая же такая работа, да чтобы я о той не знал? — удивился немного глумливо завлаб. — Да не боись ты! В опричной эс-бэ тоже люди работают. Ну, не только люди, конечно, но и они тоже. Тем более, что ты для них, некоторым образом, свой… — Я понял, что сотрудничеством с государевой службой меня станут шутливо попрекать при каждом удобном для того случае. Сейчас был как раз такой.

В самом деле, чего я боюсь-то? Что меня разоблачит заезжий некромант, как бы у нас сказали, с большими звездами на рукавах? Как кого — коллегу, пржесидленца из иного мира или…

Второе, не считая третьего, уже маловероятно — если даже дохлый эльфийский государь предпочитает верить в то, что я — гениальный шизофреник, но не в теорию множественности схожих миров!

Решено: коготок увяз, птичка остается и постарается не пропасть. Или пропасть, но не целиком.

— Раз бумага у тебя уже есть, — терзания мои заняли несколько секунд объективного времени, и шефом замечены не были, — предадимся вновь бюрократии! Предлагаю, раз наши с тобой видения совпадают в мельчайших деталях, выполнить некую выжимку из увиденного! Как там у вас, алхимиков? — Колобок сделал вид, что задумался и вспоминает. — Альбедо, рубедо?

— В этом случае, скорее, негредо, — я принял и тон, и задачу. — И это не совсем выжимка, это живая суть, или, если хотите, эссенция. Получается, так…

— В целом понятно, — согласился заезжий опричник. — И даже логично.

Ваня — да и я, само собой — впервые видел парадную форму опричника в немалых чинах — если считать и по основной табели, и по ученой: некромант оказался встроен в обе системы ценностей государевых людей.

Форма внушала: иссиня-черного цвета основной материал, по виду — тончайшая шерсть, с вплетенными нитями чего-то такого, что сам я назвал бы лавсановым волокном, знаки отличия поверх передней планки, шитые золотом и красной нитью погоны, петлицы — человеческий череп в короне и латинская цифра VI под тем…

Дополняли и завершали ансамбль кавалерийские высокие сапоги и лихо держащаяся на самой макушке шапочка навроде гоблинской ермолки — моего мира гоблинской, конечно.

«Так вот ты каков, государев некромант» — подумалось.

Человек-в-форме — сам по себе — оказался совершенно не таким, какого я ожидал и побаивался. Вместо железного служаки — вроде давешнего вербовщика, призванного в стены Института моим начальством — получался такой, знаете, типичный кабинетный ученый: доброе босое лицо, мечтательный взгляд карих глаз и умные залысины от высокого лба.

Этот уважаемый господин оказался зачем-то вырван из родной лаборатории, и помещен, вместо той, внутрь могучего защитного комплекса… Да, то, что сборный артефакт парадной униформой только притворяется, я понял сразу: аж в глазах рябило от многожильных и цветных эфирных шлейфов.

Представить высокое начальство — или командование — мне, конечно, забыли.

Еще он, опричник, действительно явился позднее обещанного.

— Вы, господин полковник, — тоном очень вежливым, но без малейшей нотки подобострастия,