Змейские чары - Наталья Георгиевна Осояну

какой-нибудь шуткой подмастерья, улыбалась отцу, хихикала в ответ на деликатные остроты матери. Но этот смех кажется чуждым, кажется заемным; какой-то мощной силой, которая вливается в нее, как в кувшин, и становится все более пугающей с каждым мигом. Когда Кире уже кажется, что она вот-вот растворится в этом смехе полностью, забудет свое имя и прошлое, он покидает ее столь же внезапно, как и пришел.

— Зачем все это? — спрашивает она охрипшим голосом, ни к кому конкретно не обращаясь, и обнимает себя за плечи, внезапно озябнув. — Зачем все это…

Дьюла делает еще шаг вперед, будто ему хочется обнять ее и согреть, а потом резко останавливается. Вереница личин пропадает; как уже бывало не раз, вместо лица возникает клубящаяся 

неопределенности. Кира сама не понимает, почему это ее беспокоит, ведь он обманщик, он мерзавец, он обрек ее на то, чему даже нет названия.

Она его ненавидит.

— Ах, как интересно все сложилось, — говорит Дракайна мягким, бархатным голосом. — Я бы хотела увидеть, как ты нарушишь все три зарока, Дьюла… пока еще Дьюла Мольнар, пока еще граманциаш, пока еще человек, а не связка жил, подготовленных для шитья… Похоже, нет смысла ждать: она ни о чем тебя не попросит, ты вызываешь у нее слишком сильное омерзение. Видимо, твоя шкура все-таки не пойдет на переплет, и ты станешь обычной Книгой в моем собрании. Испорченной книгой с наполовину черными страницами, но что уж теперь говорить. В тебе осталось еще толика белизны… совсем немного, на пару строк… я подожду. Все скоро закончится естественным образом, без всяких подвигов. Так уж заведено, что вечны в этом мире только чернила.

Она обращает к Кире свое сокрытое вуалью непостижимое лицо.

— Видишь ли, он всегда был самоуверенным негодником, всегда не слушал меня. До чего забавно было наблюдать за тем, как люди снова и снова попадали впросак, потому что не слушали его, а он из-за этого злился… Ты ведь уже догадалась, каким было последнее условие? Нет? Ах, печально. На самом деле все просто: я привязала то, о чем он меня попросил, к соблюдению двух зароков из трех. Но, если ничего больше не предпринять, одновременно нарушался последний зарок. Два из трех — этого ведь всегда хватало? Ты согласен, мой мальчик?

Дьюла вздрагивает, его правая рука судорожным жестом взлетает к лицу, когти впиваются в щеку там, где должна находиться скула. Он что-то шепчет так тихо, что Кира не слышит ни слова. Но вспоминает, перебирает воспоминания вместе с отголосками, обрывками, осколками чужого прошлого, которые угодили в чертоги ее разума в этом странном месте. Все начинает складываться.

— Хватит! — говорит Дракайна, и тон ее голоса делается менее вкрадчивым, более решительным. — Девочка моя, я дам тебе шанс самой выбраться отсюда в мир людей. И ты выживешь — о да, ты точно выживешь, потому что я хочу поглядеть, что будет с тобой дальше. Но… — Тут она взмахивает рукой, указывая на ткацкий станок, и поднимается со скамеечки, уступая место. — Сперва выберись. Докажи, что достойна.

«…пока еще человек, а не связка жил, подготовленных для шитья…»

Кира понимает: лучше не спрашивать и не знать о том, что с ней произойдет в противном случае. Она молча подходит к ткацкому станку, садится. Вновь вспоминает мамины наставления, вспоминает долгие часы, проведенные за работой, и получившееся полотно — сперва грубое и неумелое, но становившееся с каждым разом все лучше.

«Докажи, что достойна».

— Я достойна, — говорит Кира, поражаясь собственному спокойствию. — Я докажу.

Взяв челнок, замирает лишь на миг, а потом снимает с шеи оставшуюся от ожерелья нить — та поддается с поразительной легкостью — и заправляет ее. Пробрасывает, ловит; нить ложится так ровно, будто только и ждала момента, чтобы исполнить свое истинное предназначение. Стараясь не думать о том, насколько она короткая, Кира продолжает, и нить длится, длится… В тот момент, когда приближается ее конец, Кире приходит на ум образ Дьюлы, который стоит посреди некой комнаты, отовсюду притягивая к себе строчки, похожие на тонкие нити, и она находит простой ответ на свой невысказанный, но очень важный вопрос.

Она привязывает к концу ожерельной нити первое, что приходит на ум:

…Так уж вышло, что в поисках пропавшей невесты заблудился наш герой в чащобе…

И дальше:

…Пришли медведи домой и увидели помятые кусты, с которых кто-то обтрусил больше спелой малины, чем сумел съесть…

И еще дальше:

…Подъехал воин к камню, надеясь, что тот подскажет дорогу…

Истории соединяются друг с другом, конец переходит в начало, и ничто не исчезает бесследно: надежды, чаяния, прекрасные слова, ужасные слова, любовь и предательство, трепет белых цветов на нездешнем ветру, трепет крыльев четырехликого существа, вероломство и самоотверженность, безумная месть и самозабвенная страсть, жгучая крапива и тепло спящего котенка, преданность, не знающая оговорок, любопытство, не ведающее преград, боль от веревки, впивающейся в ноги демона в небесах, боль от веревки, впивающейся в руки узника в пыточном подвале, выбор дороги на перекрестке, выбор слова в разговоре, выбор, выбор, выбор…

Ничто не исчезает бесследно.

Полотно на станке растет, на нем проступает узор. Кире самой интересно, что получится; и получается дерево, золотое на черном, с крепкими корнями, уходящими вглубь, с мощным стволом, способным вынести не только раскидистую крону, но и целый мир, который Некто на эту крону водрузит, если захочет, и все плоды, какие родятся на Земле от начала до конца времен, и всех зверей, и всех людей, которые будут питаться этими плодами и друг другом. И всю правду, и всю неправду, каждый удар в спину, каждое разбитое сердце; и жили они вместе долго и счастливо, и тринадцать лет в башне, и… забирай, забирай жизнь мою, пусть я стану твоими чернилами, а сам покажи, какое ты чудовище.

Нити заканчиваются, а полотно еще не готово — осталось совсем чуть-чуть. Кира ощупывает себя, потом смотрит на стоящую рядом Дракайну вопросительно. Та пожимает плечами, протягивает руку навстречу руке Киры, также протянутой, и чиркает когтем по подставленному запястью. Красная нить ныряет под основу вместе с челноком, и вот…

И вот…

Шелестит листва.

Кира поворачивается к пока еще человеку Дьюле, который обманул ее, сам того не желая, и предал ее, действуя совершенно осознанно. К пока еще человеку и вместе с тем Книге, испорченной Книге, у которой еще нет финала.

Кира по-прежнему его ненавидит. Но…

— Пойдем со мной, — говорит она.

Дракайна ахает — возмущенно ли,