Сергей Сергеев - Антимир

Ухваткин собирался уже выйти на балкон, хотя там было пыльно и грязно, но последние слова дочери ему показались странными, и он остановился, повернулся к ней лицом и переспросил, глядя ей прямо в глаза:

— Что знаешь?

Катя выдержала его взгляд и ответила:

— Кто подстроил взрыв.

Алексей был в смятении и размышлял:

"Действительно знает? Откуда? Нет, это невозможно, опять образность".

Однако поколебавшись немного, он всё же решился продолжить разговор о взрыве, но более отвлечённо:

— Его нужно наказать.

— Его накажут, я его простила и за тебя и за бабушку. Ты, прости его, пап, и у тебя появится стержень внутри.

Она взяла его за руку и потянула к дивану, чтобы снова усадить и, возможно, сесть рядом.

— Кать, а как я буду жить с этим? — не сопротивляясь физически, Алексей возражал ей вербально.

Он плюхнулся на диван, а она встала перед ним и продолжала уговаривать:

— Мы будем жить втроём: ты, я и мама. Мы поможем тебе.

— Мама? — удивлённо воскликнул он, притянул за руки дочь и усадил к себе на колени.

— Да, мама, — дыша ему прямо в лицо и приглаживая руками его волосы, говорила она.

— Она не будет со мной жить, — отвернувшись от неё в сторону лицом, с досадой произнёс Ухваткин.

Теперь он догадался, что значила образность в словах дочери, девчонки просто хотелось помирить родителей и быть с ними вместе.

— А ты попроси её, — ласково ворковала она и перебирала его волосы своими пальцами.

— Я не могу, просил раньше, но она меня бросила.

— Она не бросила, она ушла от твоего бизнеса, а пришла к другому, помоги ей, и она поможет тебе. А дядю Славу прости, он всё равно не любит маму.

— А его-то за что прощать?

Задавая вопрос, он повернулся снова к ней, словно чувствуя, что неспроста она говорит про дядю Славу. Он уже привык и научился понимать её, дочь почти ничего не говорила лишнего, в её словах всегда был смысл, в её словах был разум.

И в этот раз он не ошибся, она выдала то, что он никак не ожидал услышать.

— Он подстроил взрыв.

— Так это дядя Слава? — растерявшись, он ссадил её с колен на диван и продолжал искать в её глазах хоть маленький намёк на шутку.

— Ну да, ты же хвастался маме, что твой бизнес достанется мне, а он услышал это, — произнесла она совсем тихо и опустила глаза.

— Понятно! — вырвалось у него.

Он поднялся с дивана и прошёл в сторону балкона, но сделав всего пару шагов, повернулся и продолжил рассуждения, размахивая и жестикулируя:

— А когда у него возникли проблемы, решил меня убрать, и через маму стать опекуном наследства.

Катя сидела на диване и молчала. Она наблюдала, как мечется отец, как меняется мимика его лица, выражая то растерянность, то ярость и злобу. Сжав кулаки и покраснев лицом, он подошёл к ней и наклонился. На его лбу выступили капельки пота, на правом виске часто-часто пульсировала жилка, зрачки расширились, а прожилки на белых глазных яблоках наполнились кровью. Он жарко дышал, он просто источал гнев. Но, затем увидев и распознав, кто перед ним, успокоился, разжал кулаки и как можно мягче спросил:

— А откуда узнала ты?

— Мама догадалась и ругалась с ним, теперь она боится и не знает, что делать. Если ты позовёшь её и не станешь, как раньше лелеять свой бизнес, она придёт, — затараторила дочь.

— Это она тебе сказала? — держась за правый бок и усаживаясь рядом с Катькой, уточнял он.

— Нет, я просто знаю, — испугано наблюдая его гримасы, ответила Катя.

Они оба не могли понять, что происходит. Алексей корчился от боли в правом боку, а дочка не знала, что происходит с отцом.

"Чёрт, а ведь она права, и я ей верю", — размышлял он, стараясь не шевелиться, чтобы приступы боли в боку не повторялись.

— Пап, тебе плохо? — наконец, догадалась Катя, что с отцом происходит что-то неладное, — может вызвать скорую?

— Не надо, лучше принеси аптечку, у бабушки на кухне где-то была, ты должна знать, и воды заодно.

"Ну, вот и всё, миссия окончена. Я знаю ответы на все вопросы. Жаль, но вы мне ещё пока нужны, Алексей Иванович, необходимо вас опередить, чтобы расстаться друзьями".

Так рассуждал Черников, когда наблюдая при помощи браслета за отцом и дочерью, обнаружил место тайника для диска, узнал мотив и заказчика, организовавшего покушение на Ухваткина.

Виктор находился дома, отпросившись у шефа накануне, якобы для хлопот по оформлению документов, связанных с квартирой Помпеева. На самом деле он просто занимался слежкой и выуживанием интересующей для себя информации. С документами он предполагал заняться ночью, чтобы, не дай бог бумажки кто-то не потревожил в момент переделки, потому как он не знал, что тогда может с ними произойти.

"Позвоню прямо сейчас, пусть будет экспромт, но момент уж больно подходящий", — принял решение по Ухваткину Виктор и потянулся за телефоном, лежащим рядом с ним на диване. По иронии судьбы или по стечению обстоятельств, отстроенных Вселенной, он так же, как и Алексей Иванович, в данный миг сидел на диване, с единственной разницей, что его мебель была новей и красивей.

Алексей забросил сразу пару таблеток но-шпы в рот и запил их водой. Наполовину опустошённый бокал вернул дочери, стоящей перед ним в ожидании, и затаился, надеясь, что боль в печени пройдёт.

"Аппендицит в паху, а справа, кроме печени, ничего и нет", — ставил он сам себе диагноз.

Дочь отнесла на кухню бокал и, вернувшись, стала собирать разбросанные по дивану лекарства в различных упаковках, складывая их в белую пластмассовую коробку с крестом на верхней крышке, всю жизнь прослужившую Вере Васильевне, её бабушке, медицинской аптечкой.

Многие таблетки в надорванных упаковках, скорее всего, были уже просрочены; но в момент приступа Алексею было не до этого. Он только сейчас подумал об этом, наблюдая за тем, как дочка закрывает аптечку. Но, видимо, уже сказывался эффект "Плацебо": боль из острой фазы перешла в ноющую и, казалось, начинала затихать.

"Значит, не просрочены", — успокаивал он себя, когда Катя пронесла аптечку мимо.

Зазвонил телефон, и он аккуратно, не торопясь, извлёк его из футляра на правом боку и нажал на кнопку соединения, не посмотрев даже на высветившийся номер абонента.

— Слушаю, Ухваткин, — ответил Алексей.

В телефоне с ним поздоровались, и он узнал звонившего.

— Добрый день, Вить, что хотел?

— Порадовать или огорчить, — повторял он за Черниковым слова, — уже звучит интригующе?

— Ну и кто?

— А мотив? — не удивляясь, продолжал расспрос Ухваткин.