Сергей Сергеев - Антимир

— Чему вы так заразительно улыбаетесь? — спросил он и собирался улыбнуться сам, но у него не получилось, лишь дёрнулась верхняя губа, на таком этапе улыбка и закончилась.

— Я рада увиденному, я рада тому, что всё прошло так легко и просто, без ужасных психологических эксцессов, как бывало в прошлых экспериментах, я рада, что вообще всё закончилось, — говорила она уже в движении.

Мария обошла стол вокруг и села на стул, на котором обычно сидят её клиенты, так ей было удобней вести диалог, теперь она сидела напротив Андрея Викторовича и видела его лицо, хотя и на значительном расстоянии.

— Я также рад, как и вы, но и огорчён, что за дверью новая дверь и ожидание сменилось новым ожиданием.

— А меня лишь огорчает Витя, но в меня вселили надежду, — она, поставив локти на стол и оперев голову о кисти собранные в замок, смотрела в его сторону, — а что вы ответите Рогалёву?

— Правду, естественно.

— Но как облечёте это в слова?

— Действительно, это проблема, я упустил из вида, что придётся использовать простые слова, а не мыслеобразы.

Он задумался и, скорее в силу привычки, стал собирать пальцами правой руки кожу на лобной части головы от висков к средине и затем разглаживать её, словно делая массаж. После нескольких таких процедур он посмотрел на сидящую за столом Марию, ожидавшую его ответа, и произнёс:

— У материала есть название — "Металл желаний". Это свойства материи, которые ты пожелал и заказал во Вселенной. Можно получить на Земле, но основным орудием производства и секретом технологического процесса является сам человек, его чистое и широкое сознание, освещённое душевными качествами.

— Круто, это вы сейчас сами придумали? — пошутила Мария.

На душе у неё было легко и свободно, оттого хотелось веселиться, каламбурить, и слова молодёжного сленга срывались с губ сами, появляясь неведомо откуда.

— Лежало на полке в голове, — ответил он на шутку шуткой, её настроение начинало передаваться и ему.

— Он вас спросит и о ваших вопросах.

— Догадываюсь.

— Вы хотите совета?

— И да, и нет. Хочу потому, что это поможет сформулировать ответ, а не хочу потому, что это уже будет вдвойне не мой ответ.

— Ну, тогда просто выслушайте меня, это не будет по форме советом.

— Хорошо.

— Вы поняли, что не являетесь сталкером для Рогалёва?

— Как это? А кем же?

— Вы скорее для него антисталкер, ведь сталкером, по сути, вы приходитесь для них.

— Это почему же?

— В моём понимании сталкер — проводник по заброшенным территориям, катакомбам, скажем, по плохим местам. Там, где мы пять минут побывали не так уж плохо по сравнению с тем местом, где мы находимся постоянно.

— Я такое почувствовал ещё там, потому и не хотелось быстрого возвращения.

— Так, что же скажете Алексею Борисовичу об иллюзии мышления?

— Скажу, что слова убивают и ограничивают мысли, — впервые со времени начала диалога ему удалось улыбнуться непроизвольно.

— Я серьёзно? — переспросила она.

— И я серьёзно, но отвлечённо, а что касается иллюзии мышления то…, - и замолк, словно для того, чтобы пролистать в голове страницы книги ответов на вопросы, ища нужный абзац.

Пауза тянулась недолго, и он начал говорить, как будто читать только ему видимые субтитры:

— Если твои помыслы чисты и находятся в гармонии с Вселенной, то мысли твои — это мысли вселенского разума, и тогда нет никакой разницы в том, генерируешь ли ты идеи сам, или кто-то подсказывает тебе. Ты одно целое со всем миром, и сознание твоё — это вся Вселенная. А если нет, — то ты строишь свою Вселенную, свой мир, а истинная Вселенная ответит тебе твоими же мыслями, вернувшимися обратно к тебе.

Он замолчал, ожидая реакции гадалки, её включения и её поддержки. Она прониклась пониманием и потому продолжила его мысль:

— Если сердце и разум заодно, значит, нет двойного стандарта. Ну а если нет сердца, не чувствуешь его и живёшь одним разумом, что тогда?

Теперь он знал, что его понимают на словах, что не нужно никакой телепатической коммуникации и что теперь он сможет довести до Рогалёва и этот ответ.

Он продолжил:

— Рано или поздно обособишься и начнёшь строить мир, угодный твоему разуму, советчиком которого выступит ненасытное тело твоё. Оно заменит тебе и сердце, и совесть и, в конце концов, подчинит разум.

Хрусталёв снова замолчал. Мария поняла, что он высказался и, возможно теперь, ждёт такого же от неё. И она неожиданно почувствовала, что ей без понуждения самой хочется рассказать о том диалоге с виртуальным голосом Вселенной.

Гадалка первой прервала пуазу и спросила:

— А хотите, я поделюсь с вами, что они поведали мне?

— Вы избавили меня от необходимости просить вас об этом, — сразу же откликнулся Андрей Викторович.

— Они напомнили мне мудрость Соломонову, так прямо и сказали: "Одна из мудростей Соломоновых гласит, что ненависть возбуждает раздоры, но любовь покрывает все грехи".

— Что, прямо вот так? — удивился он.

— Да, почти дословно, — подтвердила она.

— Они дали мне совет развивать сердечные качества, — продолжала она, — успокоили меня, сказали, что со временем желания мои исполнятся, и Виктор изменится в лучшую сторону, но помогут ему в том не только я, а тот, с кем мы познакомимся позже.

— Они вам так сказали?

— Нет, они вложили свой ответ мне в голову.

— Так у вас был свой вопрос?

— Конечно, но он личного характера, и его я вам не озвучу.

— Тогда о чём же вы мне собирались поведать? — удивился Андрей Викторович.

Она поднялась со своего места, встал и Хрусталёв. Их разговор подходил к концу, и они об этом знали.

— Вы видели там тёмные шары?

— Нет.

— Они ловцы света, но свет обтекает и игнорирует их, проходя мимо. Это погасшие души. Я теперь знаю, как их зажечь.

— И как же?

— Им нужно дать частичку своего света, и, возможно, что-то в них возгорится.

— Вы хотите сказать их нужно просто любить?

— Да, я это и говорю.

И она пошла к выходу из комнаты, а он последовал за ней потому, что они оба знали, время приватного разговора вышло, и их ждут обычные дела.

Глава 18

Они приехали во двор на Сакко и Ванцетти вдвоём с дочерью. Ухваткин взял служебную "Волгу", отпустил водителя и сел за руль сам, ведь когда-то он неплохо водил машину, и ему это нравилось делать.

Алексей заехал вглубь двора и хотел оставить машину так, как делал всегда, но вспомнил, за что очень часто ругала его мать, сдал назад и припарковался перед въездом, благо там было место.