Расколотый мир - Анастасия Поклад

по части самокритики, хотя сейчас даже в эту невесомую ложь свято верила.

— Я не стану тебе клясться, — сказала Ристинка после долгого раздумья. — Если высшие силы замешаны в этом, они уже взяли с меня клятву кровью моей семьи. Эта клятва вырезана на моем сердце.

Клима кивнула. Интуиция подсказывала, что клятвы действительно ни к чему. По крайней мере, сейчас. Уболтать раздавленную горем, обидой и бездельем Ристинку оказалось довольно легко. Хотя подготовка к этому разговору длилась, пожалуй, еще со времен Института.

Ристинка все размышляла, наморщив лоб, то и дело заправляя за ухо выбивавшуюся из косы тяжелую золотистую прядь. Нервно ущипнула шерстяное одеяло, на котором сидела. Медленно закрыла книгу, проводя указательным пальцем по узорам на обложке. Возможно, прощалась. Или о чем-то сожалела.

Затем подняла голову и глянула на Климу иначе: ясно, горделиво, но все еще с опаской.

— Что я должна делать?

— Дружить, — Клима развела руками. — Нынче с сильфами, в дальнейшем — с людьми Ордена. Слетай в гости на Холмы, побывай на балах и приемах.

— Ты решила снарядить меня таким же послом, какими были у тебя Юрген и Дарьянэ? Помнится, когда я хотела уйти на Холмы, ты была против, — Ристя медленно оправила складки платья, светлого, в мелкую горизонтальную полосочку.

— Ты хотела там затеряться, а я предлагаю тебе послужить родине.

— Значит, дело не только в балах и приемах?

Клима покачала головой.

— Тогда я снарядила бы Лернэ. А мне нужен неглупый человек, преданный своей стране, который сможет исполнить все, что я велю.

Взгляд Ристи снова ожесточился.

— И что же ты велишь? Я не стану толкать с лестницы Верховного сильфа, врать и наушничать.

— Далась вам всем эта лестница, — фыркнула Клима, но затем посерьезнела. — Амадим нужен мне живым. Вот подружиться с ним нелишне. И вообще, заведи там побольше знакомств, узнай, каким воздухом дышат наши "воробушки". Обо мне — ни единого дурного слова. Здесь можешь говорить все, что хочешь, но не стоит выносить сор из дома в большую политику. Кроме прочего, меня интересуют сведения о ранней истории Принамкского края и отношения с сильфами в те давние времена.

— А если я встречу людей Ордена?

— Они тебе ничего не сделают, — отрезала Клима, хотя на самом деле так уверена не была. — Сильфы не захотят портить со мной отношения, поэтому будут тебя беречь. Если орденцы спросят, откуда ты взялась, отвечай, что в гостях, а сама живешь на ведской стороне. Заговорят обо мне — не опровергай, но и не признавайся. Лучше разберись, почему Юру с Дашей отозвали, и не связано ли это с конфликтом Холмов и Ордена. Если сильфы открыто заявят о нашем союзе — даю тебе полные посольские полномочия. Вопросы?

— Как долго я буду оставаться на Холмах, и каким образом мне держать с тобой связь? — глаза Ристинки чуть заблестели. Она начинала оживать.

— Сейчас я думаю, что ты отправишься домой, когда у наших "воробушков" закончится их нежданный "отпуск". А там видно будет. Бросать тебя на Холмах не входит в мои планы. А про связь поговорим сегодня вечером. Поднимемся к Теньке, и он тебе все покажет.

Ристинка оглядела свою мятую юбку.

— Еще мне нужны наряды. И не то перешитое старье, которое носишь ты, а нормальные платья по современной моде.

— Тогда обзаведешься ими уже на месте. Уверена, если ты начшешь подавать признаки жизни, Даша на радостях выполнит любой твой каприз. А чем плохи мои наряды?

— Всем, — пробурчала Ристинка. — В них ты и правда тянешь на восставшую тень прошлого. Вытащенную из сундука и побитую молью. Для этого захолустья — предел мечтаний, но если ты не хочешь, чтобы в столицах тебя подняли на смех, найди хорошую портниху.

— Чем отличается хорошая портниха от плохой? — деловито переспросила Клима, понимая, что в таких делах к бывшей благородной госпоже можно и нужно прислушиваться.

— Деревня! — всплеснула руками Ристинка. — А еще в обды нацелилась. Хотя бы манерам в Институте научили, и то ладно… Какой у тебя мало-мальски крупный город в подчинении, Локит? Нужно найти там самых богатых и влиятельных людей, которые часто бывали в Фирондо, и спросить их жен или дочерей, — следующие слова она проговорила как тайное заклинание: — У хорошей портнихи всегда много заказов, она берет дорого, мерки снимает лично и обшивает только по знакомству!

* * *

Славный праздник — зимнее солнцестояние. Первый день праздничной недели самый трудный в году: темная морозная ночь, непременно с метелью, и короткий суетный день. На долгую ночь люди затихают, а лесные духи, как говорят, выходят на большую охоту, а затем жирно пируют. Ни один путник не выйдет в дорогу, боязно. Еще заплутаешь в темени и метели, угодишь прямо к духам на пир, где человек или сильф может быть лишь в качестве главного блюда. Так и сидят все по печам и кроватям, травят жуткие байки, завернувшись в одеяла, заложив окна подушками и щедро рассыпав у порогов соль пополам с корицей. Сильфы еще рассыпают сушеный укроп, но в Принамкском крае на эту ночь укропу веры нет. Девушки гадают: тайком от родичей открывают окна, рассматривают морозные узоры на стеклах и трещинки в сухом льду ставен, вглядываются в колючую снежную темень, ища кто суженого, кто судьбу, кто ответ на вопрос, кто точную дату исполнения заветного желания.

А утром, едва только рассветет, лишь пробьется сквозь завесу метели первый луч юного солнца, начинаются пляски и гуляния. Открываются двери (у сильфов — и окна), народ безбоязненно высыпает на улицы, набивается в трактиры и поет-гуляет-пляшет еще неделю кряду, не обращая внимания на время суток. Есть, чему порадоваться: солнышко пошло в рост, загнало духов в снежные норы, и больше не имеют они над живыми никакой власти. Поэтому нужно кричать погромче, приветствуя солнце, закатить пир и всех духов лесных переплюнуть, растревожить пляской дремлющую землю, чтобы знала, есть кому собирать урожай в нынешнем году. А еще на неделю солнцестояния непременно требуется хоть раз захмелеть, от меду, вина ли, или от укропной настойки. Откуда сей обычай пошел — и духам неведомо, но соблюдается он испокон веков.

…За день до долгой ночи проводили сильфов и Ристинку. Клима без труда сумела уговорить Юргена взять девицу с собой, чтобы тоску ветрами выдуло. Двухместная доска чуть задрожала, но все же подняла троих, унося в занимающуюся метель господ послов и бывшую благородную госпожу, у которой за пазухой было надежно спрятано маленькое водяное зеркальце в плотном кожаном футляре.

Домочадцы восприняли расставание по-разному. Гера вздохнул с