Кэрол Берг - Сплетающий души

Он зарычал и отвернулся.

— Я не вижу здесь короля. Только наглого мальчишку. В любом случае, это неважно. Я не стану ни убивать, ни отсылать тебя. Это Исток запретил мне. Но мне не было велено кормить тебя, и если ты заперт здесь за нарушение наших законов, значит, это твое дело, а не мое.

— Значит, ты никогда не позволишь им обрести законного короля?

— Нам не нужен король. Я забочусь о Пределье. Одиноки слушаются меня, и так для них лучше.

Он выхватил кнут из когтистой лапы охранителя, в воздухе раздался свист и щелчок, и еще одна кровавая полоса протянулась по плечу Паоло.

— Если ты — наш король, странник, покажи свою силу. Исток сказал мне, что наш король сможет изменить судьбу всех предельных миров. Если он не может одолеть слабого Стража, значит, и это ему не по плечу.

Он швырнул кнут высокому охранителю и указал на Паоло.

— Займитесь этим, а когда закончите, убедитесь, что он мертв. «Короля» оставьте там, где он есть. А потом замуруйте тюрьму, чтобы никто и никогда не смог войти сюда снова.

— А что насчет других заключенных, Страж?

— Пусть они будут его подданными.

Отголоски хохота были слышны еще долго после его ухода, пока их не заглушили звуки избиения Паоло. Я пытался остановить их, приказать или подкупить. Я говорил про сад и драгоценную пещеру, про другие миры и Пропасть, которую они называли Беспредельем, и про чудо их существования. Они прерывались и внимательно слушали, а потом качали головами и возвращались к своему развлечению.

Один раз Паоло пошевелился, словно хотел встать, и я так завопил, что даже отвлек внимание охранителей. Но мой друг успел лишь подняться на колени, прежде чем тот, что пониже, заметил его движение и пинком снова опрокинул его на пол.

— Прости, — это было единственным словом, которое он произнес за все это ужасное время.

О боги… «прости». Как если бы это он был виноват…

Довольно скоро Паоло оказался слишком измучен, чтобы забавлять их, и они принялись обсуждать, как прикончат его. Они захохотали, перевернули его на спину и прорезали ножами неглубокий кровавый круг на его тяжело вздымающейся груди. Они говорили, что с каждым разом разрез будет становиться глубже, пока они не смогут вынуть из него сердце.

— Паоло! — умолял я его. — Вставай, Паоло. Дерись с ними!

Он пытался, но не мог. Его лицо было невозможно узнать, руки превратились в месиво, дыхание стало прерывистым. Как я хотел, чтобы он очнулся. Нашел в себе силы. «Паоло, не умирай».

От их вопиющего, неприкрытого уродства я снова забился в цепях. Я видел в них все то же, что прежде видел — и ощущал — в Зев'На: наслаждение болью, страхом, ужасом и смертью. Я видел это в обоих мирах и в себе и ненавидел это с яростью, прорывавшейся из меня, словно огненная буря. Это снова вернулось Зев'На, но я был бессилен…

— Нет!

Безумный гнев вспыхнул во мне. Это Паоло смог заставить меня заботиться о нем, когда меня не заботил никто во вселенной. Он и моя мать спасли мою душу. Матушка, возможно, уже была мертва, уничтоженная тем злом, которое пришло за нами в Виндам. Я не мог ничего сделать для нее, но найди я в себе хотя бы толику силы, Паоло не постигла бы та же участь.

И тогда чудовищная сущность из глубин моего сознания вырвалась на свободу. И снова моя грудь разбухла, кровь вскипела, а голова расщепилась так, что я увидел себя скорчившимся на соломе, на пределе натяжения цепей.

«Паоло! Вставай и дерись. Ты не умрешь здесь. Я тебе не позволю».

Готовый призвать силу, я глубоко вдохнул… и едва не потерял сознание от боли.

«Ребра сломаны… три-четыре, не меньше. Больше так не делай».

Внезапно мои руки взвыли от боли… хуже, чем ребра и истерзанная спина, хуже, чем ноющее нутро и пульсирующее лицо, опухшее так, что я едва различал занесенный надо мной нож… готовый вырезать мое сердце.

«Раз, два, перекат. Закинь ногу на щиколотки высокого. Да, именно так. Как постоянно напоминал тебе Радель, в Зев'На у тебя были лучшие учителя. Эти тупые, самонадеянные твари ничего не понимают в настоящем сражении. Поймай его шею меж бедер и держи, если хочешь жить. Делай. Твое сердце все еще у тебя в груди и все еще бьется. Остальное можно вылечить. Боль — ничто для того, кто вырос в Зев'На. Ты никогда и не был симпатичным… весь конопатый… лопоухий. Девушка из Авонара — слепая. Она единственная, кто никогда не увидит, как ты нелеп.

А теперь займись низкорослым, когда он подойдет, чтобы убить тебя… Разворот! Следи за ножом, оберни его против хозяина… Ради госпожи, и принца, и молодого хозяина — твоего друга. Сосредоточься. Дави сильнее. Высокий хочет сбежать, думает прикинуться мертвым, пока ты не ослабеешь, он же знает, что твои ребра пытаются прорваться сквозь кожу… сквозь легкие, так что ты и вздохнуть не сможешь. Сильнее. Зиды научили тебя убивать. Обрати нож против того, кто хотел забрать твое сердце. Твое сердце принадлежит тем, кто видит глубже твоего убогого детства и зовет тебя другом, кто открыл тебе, чего ты стоишь на самом деле, кто почтил тебя своей любовью во всех трех мирах».

Я почувствовал, как шея охранителя хрустнула между моих ног, и последним усилием вонзил нож второго ему же в живот и рванул вверх, пока не услышал ласкающий слух хруст.

«Еще раз сжать ноги, чтобы наверняка… Еще раз повернуть нож, чтобы наверняка…»

Я сбросил с груди труп и попытался вдохнуть.

Долгое время я лежал на каменном полу, борясь за свою жизнь.

«Дыши, не думай. Отдыхай. Чего бы я не отдал за исцеляющее прикосновение своего отца! Не спи. Ты умрешь, если заснешь… а может, умрешь, и если не заснешь. Сядь. Так будет легче дышать… Ох, адово пламя, как это может быть настолько больно?!»

Я осторожно привставал, пока не оперся о столб. Руками я пользоваться не мог. С самого начала они дробили их дубинками, пока я не потерял сознание, пока я не принялся умолять отрезать их, потому что это не было бы и вполовину так больно. Но вместо этого они потоптались по ним, рассуждая, что самозванец хотел разрушить Исток и что они посмотрят на то, как его остановят. Дышать стало чуть легче — если неглубоко.

«Нужно остановить кровь. Иначе я буду пуст, как бочонок эля на Солнцестояние».

Но я не видел, откуда она течет. Перед глазами все расплывалось.

«Не спи. Сон тебе только помешает. Пока нет. Нужно не спать и набраться сил, чтобы отпереть камеру».

Я никак не мог сообразить, зачем мне отпирать свою камеру. Я уже был снаружи. Я выбрался, чтобы сражаться… чтобы спасти Паоло…

Медлительный разум листал мысли и образы, словно они были страницами ветхой книги. Святые боги, что же я наделал?