Элизабет Вон - Военный трофей

Воспоминание промелькнуло перед глазами, и на живот легла невыносимая тяжесть. На несколько мгновений я увидела раненого и умирающего Кира. Дражайшая Богиня. Я закрыла глаза и сглотнула ком в горле.

Тёплая рука на плече подвела меня на один из стульев у камина. Я открыла глаза и увидела, что Кир стоит на коленях передо мной.

— Прости, — прошептала я.

— Не за что. Ты хорошо держалась. — И тут в его глазах загорелся вредный взгляд маленького мальчика. — Для целителя.

Прест и Рэйф фыркнули, скорее даже нервно хихикнули. Я выпрямила спину и постаралась придать себе оскорблённый вид.

— Если ты думаешь, что за покушением стоит Ксиманд, противодействуй ему. Спроси его…

— Нет. — Кир стал очень серьёзным. — Его действия говорят мне больше, чем слова. Никому не рассказывайте о нападении. Пусть наш враг гадает, что произошло.

Прест и Рэйф кивнули. Я тоже кивнула, желая всем сердцем оставить эту тему. Кир встал и указал Рэйфу на дверь.

Дверь в зал ожидания открылась, и в комнату восшествовал Ксиманд в сопровождении лорда-маршала Уоррена и членов совета. Я попыталась встать на поклон, но Кир не дал мне подняться. Я озадаченно подняла голову, но Кир смотрел только на Ксиманда.

Ксиманд склонил голову перед Киром.

— Военачальник.

— Ксиманд, — холодно произнёс Кир.

Больше они не успели ничего сказать, поскольку Озар подошёл к огромной двойной двери.

— Уважаемые лорды, герольд готов начать церемонию. Займите свои места.

Кир подошёл к двери, и все в комнате начали занимать свои места. Я встала со стула, не зная куда деться. Как только я поднялась, мой плащ распахнулся, и по комнате разнеслись судорожные вздохи. Ксиманд, стоявший прямо за Киром, повернул голову. Его глаза расширились, как только он увидел алый оттенок платья и такой же румянец на моих щёках. И хоть выражение его лица не выказало никаких чувств, его глаза сияли.

Преисполненная решимости сохранить хотя бы крохи достоинства, я нашла глазами Преста и Рэйфа в самом конце процессии и пошла к ним.

— Трофей! — раздался окрик Кира по всему залу.

Я обернулась.

— Военачальник?

Его взгляд скользнул к Ксиманду, стоявшему в одном шаге позади него.

— Твоё место подле меня.

Я в изумлении уставилась на Кира. Остальные в зале притихли, без труда распознавая борьбу за власть. Голубоглазый взгляд остался спокойным и уверенным, мой же метнулся к Ксиманду, который, безусловно, пытался сдержать ярость.

— Сюда, — снова заговорил Кир, указывая на место возле себя.

Я подчинилась.

— Да, военачальник.

Он, внимательно изучая, посмотрел на меня. Я же ощущала взгляд Ксиманда точно два кинжала в спине.

Озар наблюдал за действием, сохраняя беспристрастное лицо. Кир указал ему открыть двойные двери. Сенешаль выполнил приказ и прошёл в тронный зал. Стоявший при полном параде герольд три раза стукнул посохом об пол.

— Лорды и леди, приветствуйте Кира, военачальника Огненной земли…

— Нет, — произнёс Кир громче герольда, тем самым вызывая переполох в тронном зале.

Глаза несчастного глашатая вылезли из орбит.

— Военачальник?

— Это ваше слово, а не наше. Мы с Равнин.

Герольд безумно заморгал на секунду и откашлялся.

— Лорды и леди, приветствуйте Кира, военачальника Равнин и повелителя Кси.

Он посмотрел на Кира, и тот одобрительно кивнул. Казалось, слуга только расслабился, как тут же заметил меня, но годы тренировок не дали его голосу дрогнуть. Он продолжил без малейшего колебания:

— …и Ксилару, военный трофей.

Кир вошёл в тронный зал, излучая каждым шагом силу и уверенность. Я ступала рядом с ним, отставая на один шаг. Зал был переполнен людьми, занявшими каждый уголок и щель. Людей Кира было столь же много, как и дворян. Все кланялись, когда мы равнялись с ними, и поднимали головы, когда мы проходили вперёд. По комнате сразу же разнеслись шепотки: все обсуждали военачальника и, то, что его рабыня идёт прямо за ним, как равная. Я же смотрела только вперёд. С правой стороны от трона стояло второе кресло, поменьше. Кир подошёл к трону, повернулся и оглядел зал. Я сделала шаг налево, чтобы встать рядом с ним. Кир бросил на меня быстрый взгляд и указал на второй трон. Мои глаза расширились, но я повиновалась. За спиной я услышала, что герольд объявил Ксиманда.

Чьё место я только что заняла.

Толпа среагировала, как только я повернулась к залу, демонстрируя платье во всем его темно-красном великолепии. Я пропустила мимо ушей все шепотки, потому что, как только Ксиманд пошёл по залу, я увидела в точности до секунды, как брат понял, что произошло. Я опустила глаза, не желая видеть взгляд Ксиманда, который подходил все ближе и ближе. Должно быть, Кир сделал какой-то жест, поскольку брат встал слева от его трона. Я услышала, что герольд объявил о лорде-маршале Уоррене и членах Совета. Они прошли через тронный зал и выстроились с левой стороны от Ксиманда.

Как только все заняли свои места, Кир сел. Я подождала несколько секунд и тоже села. Все остальные остались стоять.

В зал вышел архиепископ Дризен с двумя помощниками, поклонился перед военачальником и начал церемонию. Древние песнопения, мрачные и сладостно-горькие молитвы о мёртвых заполнили моё сознание. Ладан чадил из кадильниц на длинных ручках, которые медленно раскачивали двое служков. Честно говоря, они могли пройтись голыми и натереться навозом — так много внимания я на них обращала. Все мои мысли были поглощены Ксимандом и тем, как его оскорбил Кир. Ксиманд не идиот, он не подвергнет опасности мир. Я надеюсь. Но поставить рабыню выше короля…

Я рискнула бросить взгляд на военачальника. Он восседал на троне с величием, которого я никогда не лицезрела у брата. Я с трудом отвела взгляд и попыталась сконцентрироваться на священниках. Я не видела Ксиманда со своего места, но могла представить выражение его лица.

Выпить после церемонии он нас точно не пригласит.

Архиепископ завершил молитву и поклонился Киру. Казалось, лорды и леди подумали, что церемония окончена, но Кир дал знак рукой, и из толпы вышел Жоден при лучшей броне и оружии. Его круглое лицо омрачал хмурый взгляд.

Жоден приблизился к трону и поклонился. Кир кивнул ему в ответ.

— Жоден, ты возвеличишь нашу церемонию. — Кир окинул взглядом присутствующих. — Наша традиция требует оплакать мёртвых песней. Жоден согласился выступить для нас.

Жоден воздел правую ладонь к небу и сказал на своём языке:

— Да услышат небеса мою речь. Да запомнят её люди.

Ему ответили все, кто смог понять его слова.