Василий Горъ - Нелюдь

Брат Рон сглотнул, рванул ворот колета и очень правдоподобно изобразил пробившее его желание:

— Какая женщина…

— А то ж!!! — гордо усмехнулась Агнешка и наклонилась вперед, чтобы «его милости» было удобнее разглядывать ее бюст. И чтобы он быстрее дозрел до приглашения «в светлицу».

Его преподобие осторожно подергал себя за накладную бороду и раздраженно заворчал:

— Девка — как девка! Займись делом, дурень!!!

Рон, изображающий приказчика, виновато опустил взгляд и сокрушенно вздохнул:

— Да, хозяин!

Потом повернулся к прелестнице и вздохнул еще жалобнее:

— Жаль, но сегодня не получится. У меня дела…

В его голосе прозвучало такое искреннее сожаление, что девка с ненавистью посмотрела на Ансельма, фыркнула и повернулась задом к их столу. Естественно, забыв про пустые кружки.

Пришлось напомнить:

— Вина-то налей, дуреха!

Налила. Потом грохнула кувшином о столешницу и унеслась в самый дальний угол таверны. К столу, от которого доносился многоголосый рев:

— Ха-а-азяин! Ышшо пива-а-а!!!

— Набрались… — очинив очередное перо, негромко пробормотал иерарх. — А брат Семак уже забыл родную мать…

Его преподобие вгляделся в багровое лицо «наемника», оценил пластику его движений и отрицательно покачал головой:

— Пьян. Но держит себя в руках…

— Думаете? — Рон недоверчиво приподнял бровь.

Ансельм пожал плечами. Потом еще раз оглядел каждого из братьев-Защитников, проходящих испытание, и пододвинул к себе блюдо с мясом: до вечера было еще далеко. А пить на пустой желудок, тем более такую дрянь — чревато…

… К часу волка в таверне мэтра Бишера стало тихо: большинство горожан разошлось по домам, постояльцы и клиенты «прелестниц» отправились в номера, а те, кто проиграл битву с Онгоном, успели уснуть. Кто на полу, кто на лавках, кто — уткнувшись лицами в столешницы.

Розы, оставшиеся не у дел, устало бродили по залу, убирая со столов и замывая кровавые пятна, оставшиеся после драки. Дюжие вышибалы, честно отработавшие свои деньги, выпроваживали последних посетителей. А сам хозяин клевал носом за стойкой, изредка просыпаясь и недоуменно поглядывая в сторону засидевшегося купца и его приказчика.

Брат Ансельм не обращал на его взгляды никакого внимания: он неторопливо потягивал вино и поглядывал на брата Рона, продолжающего водить пером по пергаменту.

Наконец, ему это надоело:

— Долго еще?

— Почти закончил, ваше преподобие… — еле слышно пробормотал Рон. — Описываю поведение последнего брата…

Глава Ордена кивнул, подождал, пока иерарх присыплет пергамент песком, а потом негромко буркнул:

— Братья-Защитники вели себя, как настоящие наемники, и, по большому счету, ни разу не выбились из образа. Если после беседы с братьями-Надзирающими окажется, что они остались тверды в Вере, то можно будет считать, что с воздействием на их души мы не ошиблись. А вот организация контроля их поведения никуда не годится. Вместо того, чтобы записывать то, что они творили, самолично, тебе надо посадить в зал пару тех же Надзирающих. Память у них что надо, запомнят все до последнего взгляда, слова и жеста. Далее, чтобы случайно не попасть под горячую руку новоявленных наемников, надо выкупить пару-тройку подходящих постоялых дворов, поставить туда верных тебе людей и оборудовать места для наблюдения. А так же подобрать девок, способных не только раздвигать ноги, но и думать…

— А думать-то им зачем, ваше преподобие? — удивился иерарх.

Ансельм криво усмехнулся и мотнул головой в сторону лестницы, ведущей к светлицам «прелестниц» мэтра Бишера:

— Как считаешь, чем сейчас занимаются наши доблестные братья-Защитники?

— Испытывают дух податливой женской плотью… — тут же ответил брат Рон.

— Хорошо сказал. А, главное, правильно! — усмехнулся глава Ордена Вседержителя. — Для большинства из них это испытание — самый сильный соблазн из всех тех, которые ждут в мире. Повторю еще раз — САМЫЙ СИЛЬНЫЙ! А мы его не контролируем…

— Да, но Надзирающие…

— Надзирающие в состоянии найти только те грехи, которые братья уже совершили. Или те, до которых додумались… — раздраженно поморщился глава Ордена Вседержителя. — А какие тут грехи? Этим девкам нужны только деньги…

В глазах брата Рона мелькнуло понимание:

— Вы хотите их провоцировать?

Ансельм утвердительно кивнул:

— Да. Ибо выпускать в мир тех, кто недостаточно силен духом, я не собираюсь…

Иерарх уважительно склонил голову:

— Преклоняюсь перед вашей мудростью…

— Свеча почти догорела! Поменять? А, ваш-мл-сть? — поинтересовалась пробегавшая мимо подавальщица.

— Не надо. Мы сейчас уйдем… — мотнул головой Ансельм и снял с пояса кошель…

…На следующее «утро», открыв глаза, брат Ансельм непонимающе уставился на солнечный лучик, бьющий в стену точно на полдень, потом вспомнил, во сколько лег спать и вздохнул: желание лично увидеть начало Великой Аскезы для первого десятка братьев-Защитников сыграло с ним злую шутку. И «съело» почти весь день.

— Бенор! — сев и свесив ноги с ложа, позвал он.

— Да, ваше преподобие? — донеслось из-за неплотно прикрытой двери в коридор, а через пару ударов сердца в келью скользнул и сам помощник.

— Рассол. Ночную вазу. Бочку для омовений… — морщась от все усиливающейся головной боли, перечислил глава Ордена Вседержителя. — Потом завтрак… вернее, обед. А к нему — письма. Если есть…

— Есть… — угрюмо вздохнул помощник. — И, судя по выражению лица брата Фарида, ожидающего вашего пробуждения, новости в них, э-э-э, не особо хорошие…

— Тогда с обедом повременим… — нахмурился Ансельм, осторожно взял из рук Бенора кубок с рассолом и сделал большой глоток. — Уф-ф-ф…

— Ваша ночная ваза… — согнувшись в три погибели, пробормотал помощник. Потом пододвинул к кровати меховые тапочки и выпрямился: — Бочку для омовений сейчас занесут…

… Позволив слугам привести себя в порядок, глава Ордена Вседержителя вышел из кельи в кабинет, уселся за стол и потребовал позвать к себе брата Фарида.

Тот не заставил себя долго ждать. И, зайдя в кабинет, подобострастно залепетал:

— Смирения, ваше преподобие!

У Ансельма тут же испортилось настроение — такое выражение в глазах иерарха появлялось ой как нечасто.

— Смирения… — почти прорычал он в ответ. И требовательно протянул руку…

Фарид торопливо подбежал к столу и, слегка побледнев, протянул ему крошечный свиток:

— От брата Малькольма, ваше преподобие…

Глава Ордена развернул свиток и впился взглядом в кривые строчки.