Жена на час: вампиров просьба не беспокоить! - Тамара Ключинина

— Твоя чокнутая бывшая чуть не прирезала меня! — нервно воскликнула она, — и чуть не превратила в свою низшую слугу!

— Прости… — Александр сгорбился, низко опустив голову: чувство вины гранитной плитой вновь погребло его под своим весом.

— Ты обещал мне безопасность, — прошептала Светлана со слезами на глазах.

Не вопрос. Констатация. Приговор.

— Прости, — он прикрыл глаза, — но я сделал все, чтобы она больше не смогла тебе навредить: ей вынесено наказание: сослали в отдаленную местность и в скором времени выдадут замуж за благонадежного вампира.

— Вот как? — она подняла бровь, пронзительно впившись в него взглядом, — а записка? Я видела твой почерк, ты договаривался с ней о встрече, — она вновь повысила голос, срываясь на крик — не смей мне больше лгать!

— Я клянусь тебе, этой записке почти десять лет, не знаю, зачем она ее хранила, — он смотрел ей в глаза с болью и мольбой, пытаясь отыскать там хотя бы отблеск доверия, бывшего между ними когда-то, — я никогда не врал тебе ни в чем, кроме своей человеческой биографии… — шептал он, мысленно умоляя ее поверить, — клянусь…

Пауза.

Она молча закрыла глаза, а когда вновь открыла, в них стояли слезы, и он вздрогнул, как от пощечины, увидев их.

— Я ведь знала, что могу рассчитывать только на себя, — горько прошептала она, погладив неизменное кольцо с изумрудом, — но ты просил шанс, чтобы я могла убедиться, что это не так, и что тебе можно доверять… Но в тот момент я думала, что умру. Мне не место в мире вампиров.

— Я люблю тебя, и мне не важно, в каком мире быть рядом с тобой… — перебил он, враз охрипнув, — я знаю, что подвел тебя, ты чуть не погибла… но я клянусь, я сделаю все, чтобы ты была со мной в безопасности… Прости, что допустил все это…

— Почему я вновь должна тебе поверить?

Александр медленно протянул руку. На его ладони лежали те самые помолвочные браслеты.

— За триста лет ты первая, перед кем я встал на колени. Ты моя Пара, моя любовь… — его голос стал серьезным, — я буду предлагать тебе разделить со мной вечность, пока ты не согласишься… или не прогонишь меня… навсегда.

Слезы катились по ее щекам, и он, замер в ожидании ее решения. Приговора. Перед его глазами мелькали воспоминания: ее смех в библиотеке особняка, их прогулки и беседы, вальс и тихие ночи, когда он читал ей стихи, делая вид, что не замечает, как ее веки слипаются…

— Ma cher… — прошептала она едва слышно.

Его пальцы дрогнули. Так она называла его в самом начале их отношений, когда еще жила в особняке и не изучала французский.

— Mon cher, — поправил он мягко и, наконец, коснулся ее руки, которую на этот раз она не отдернула.

— Ты согласна разделить со мной вечность и стать моей Парой? — несмело повторил он свой главный вопрос, вновь вставая на одно колено, — не фиктивно, не по контракту, а по-настоящему, навсегда?

В комнате стало тихо-тихо, и ему было слышно лишь ее учащенное сердцебиение.

— Oui, — шепотом согласилась она на французском.

Не веря своему счастью, он, глядя ей в глаза, медленно надел на ее хрупкое запястье помолвочный браслет, и только когда она, чуть медля и смущаясь, надела в ответ мужской браслет ему на руку, — тогда он понял, что все это время почти не дышал, боясь спугнуть что-то неуловимо хрупкое, здесь и сейчас возникшее между ними.

Он подхватил ее на руки и, закружил в вальсе, плавно скользя по номеру отеля в самом сердце города ее мечты и главной столице всех влюбленных. Она счастливо рассмеялась, цепляясь за его плечо, и ему показалось, что горькие тени прошлого покидают их, растворяясь в этом смехе.

В этот момент Александр понял, что все его усилия, все испытания были не зря. Столетия ожидания, века одиночества — все это привело его к этому моменту, к этой встрече, к возможности заново узнать женщину, которая завладела его сердцем навеки.

— Пойдем, — он осторожно опустил ее на пол, не выпуская из кольца рук, — я покажу тебе Париж таким, каким его знаю я.

И они пошли, двое влюбленных, разделенных веками, но соединенных судьбой, готовые начать новую главу своей истории.

Глава 20.1

Светлана

Сумрак теплого апрельского вечера и догорающий закат сливался с золотом обручального кольца на моем пальце, и я невольно улыбалась, сжимая руку Александра, пока такси петляло между мокрых от дождя улиц. В ушах еще звенели бокалы и звучали тосты друзей на нашем импровизированном приеме в честь помолвки в роскошном ресторане моего города, куда они пригласили только самых близких — тех, кто был в курсе запутанной истории наших отношений. Оказалось, несколько вампиров провести в мир людей куда проще, чем перенести Катерину и Алексея в особняк и объяснять им потом, что вампиры существуют в параллельной реальности, и что ни я, ни они не сошли с ума.

— Ты уверена, что хочешь въехать в новую жизнь на такси? — Александр провел пальцем по моей ладони, оставляя мурашки, — я мог бы заказать карету с фонарями и вороными конями.

— Я еще успею насладиться аристократической роскошью, поверь, — я прижалась к его плечу, чувствуя, как холод его кожи смешивается с теплом моей щеки, — а сейчас так устала, что хочется просто чаю и горячего душа.

Пока мы все еще медлили с переездом в особняк, наслаждаясь нашим уединенным общением в человеческом мире, где никто не знает графа Лунодворского, а потому соблюдать многочисленные нормы этикета совсем не обязательно. Мне доставляло удовольствие знакомить его со своей жизнью обычного человека, как он знакомил меня когда-то с жизнью местной вампирской аристократии. Катюша переехала к Алексею, который сделал ей предложение, и после долгих уговоров и споров о том, что я должна жить «на его территории», Александр и подросший Бишон переехали ко мне, в мою маленькую, но уютную двушку.

Тротуары моего двора встретили выцветшими граффити и разбитыми фонарями. Такси уже уехало, и я искала в сумочке ключи, как вдруг тень недалеко от подъезда шевельнулась, приобретая до боли знакомый силуэт.

— Светка… — хриплый голос, который я узнала бы из тысячи и через сто лет, заставил меня замереть, судорожно втянув воздух.

Валера. В помятой рубашке, с неопрятной щетиной и бутылкой дешевого пива. Его когда-то спортивная фигура уже давно осела, будто