Формула власти. Новая эпоха - Анастасия Поклад

расчетов до беллетристики, и начал просматривать. Хочу тебе сказать, мы, оказывается, многого не знаем о людях эпохи обд! Они всюду использовали колдовство, и в своде законов было много того, что относилось только к колдунам. Эти законы почти не изменялись от обды к обде, все их знали, все привыкли, например, к тому, что за некоторые преступления колдунов судили легче или наоборот строже, чем обычных людей. Колдуны-простолюдины по многим правам и обязанностям приравнивались к людям аристократического происхождения. А вот в армии они совсем не служили, в отличие от нынешних, и колдовство крайне редко использовалось при боевых действиях. Почти единственный известный истории случай был, кажется, при обде Ритьяре Танаве, когда люди отражали нападения морских захватчиков. Но и тогда колдуны не ходили в бой вместе с прочими солдатами, как сейчас веды, а на солидном расстоянии взывали к высшим силам.

— Надо бы это Теньке рассказать, — фыркнул Юрген. — А то он, похоже, не подозревает, что его историческая миссия — не взрывчаткой баловаться, а чинно взывать к высшим силам.

— Думаю, Теньку это не остановит, — в тон подчиненному ответил Липка. — Тем более, времена изменились. А меняться они начали задолго до переворота. Изучая законы и счета, я обратил внимание, что лет за пятнадцать до свержения обды отношение к колдунам стало меняться. По закону им даровали все больше вольностей, а запретов налагалось все меньше. При Гарлейском дворце открыли что-то вроде школы, где придворный колдун обучал своему искусству талантливых детей. Дальше — больше. Например, суды оправдывали колдунов намного чаще и, насколько я понял, не всегда справедливо. Почувствовав вседозволенность, многие колдуны стали осознанно нарушать законы, относясь к обычным людям не лучше, чем к животным. А обда бездействовала.

— Но почему? — Юрген не знал о том разносе, который учинила Клима своим колдунам под Кивитэ, но видел, как она обрывает им крылья всякий раз, если они пытаются мнить о себе слишком много. И сильф был уверен, что если Климе придется судить колдуна и обычного человека, наказан будет виновный, кем бы он ни был.

— Я думаю, таким образом обда старалась упрочнить свое положение, — медленно проговорил Липка, сверяясь с записями. — В те времена колдуны были солидной силой, если не принимать в расчет, что они не воевали. Впрочем, армию обда тоже не забывала, к концу ее правления военные по своим привилегиям немногим уступали колдунам.

— Но ведь ты сам говорил, что ее положение было прочным, — напомнил Юрген.

— Говорил, — Липка запустил пальцы в волосы. — Это и есть самое непонятное. Примерно за пятнадцать лет до переворота безо всяких видимых причин обда начинает подлизываться к колдунам и армии. И если мои выводы верны, именно это ее в итоге погубило. В Орден объединились люди, которые пострадали от вседозволенности колдунов и не надеялись добиться справедливости. Я нашел протоколы первых заседаний Ордена. В общих чертах там говорится о том, что на Холмах нет колдунов, Верховный никак не выделяет говорящих с ветрами, и поэтому сильфы живут намного лучше и спокойнее, пусть и беднее людей. Значит, надо и людям перенять сильфийский образ жизни… Кстати, когда ты переведешь вот эти старопринамкские фразы, мы сможем узнать точное содержание первых речей наиблагороднейшего.

— Но ведь не может быть, чтобы обда не понимала последствия своих поступков! — воскликнул Юрген. — Та же Клима умеет просчитать свои действия получше, чем целая группа наших аналитиков. Если у обды действительно были причины опасаться за свою власть…

— Причины, о которых мы не знаем? — Липка с шелестом пролистал записную книжку. — Проснулась она в одно прекрасное утро и думает: «С сегодняшнего дня я боюсь ослабления своей власти, и поэтому буду ее усилять. Лучше мне перестараться в этом деле, чем наоборот!»

И тут Юргена осенило.

— Липка! Ты ведь прав! Все так и было! Сам подумай: обда боится потерять власть, принимает в целом правильные, но недальновидные решения. Обда, Липка! Человек, который вообще не должен ошибаться, лепит одну ошибку за другой! Здесь может быть только одно объяснение!

Липка нахмурился.

— Ты клонишь к тому, что именно тогда у нее пропал талант?

— Конечно! Это очевидно! Ты можешь вообразить себе Климу, опасающуюся за власть? Да она движением брови умеет стирать в порошок! А вот если, как ты говоришь, в одно прекрасное утро обда проснулась и поняла, что дар высших сил пропал — тогда у нее были все причины бояться свержения! И, возможно, не пятнадцать лет спустя, а намного раньше.

— Здесь нам остается только гадать. Но остальное, Юрка, очень похоже на правду. Я даже могу предположить, что через привилегии колдунам обда пыталась задобрить высшие силы, но успеха это не принесло. Разве только потом, после переворота, ни один из колдунов не примкнул к Ордену, и эта традиция держится до сих пор.

— А Орден до сих пор твердит, какое беззаконие творилось при обдах и колдунах! — добавил Юра. — И со своей точки зрения они даже правы.

— Правы, — пробормотал Липка. — Пожалуй, на этом и можно сыграть. Дар высших сил мы у Климэн Ченары не отберем, а вот остальное…

— Хочешь предложить начальству толкнуть ее на необдуманные решения? Вряд ли выйдет, она ни с кем не советуется.

— Можно зайти с другой стороны, — Липка обмакнул перо в чернила и занес над чистой страницей записной книжки. — Мы поможем Ордену искусственно создать настроения, которые пятьсот лет назад привели его к власти. Например, если взять эти документы и должным образом преподать, наиблагороднейший легко уговорит жителей Голубой Пущи вмешаться в войну на стороне Ордена. И у нас будет сила, которая сдержит Климэн Ченару, не даст ей взять Мавин-Тэлэй. А если мы сейчас поторопимся — то и переправиться через Принамку. Верховный совсем не против, если новая линия фронта проляжет по реке. Главное, чтобы не дальше.

— Климе это не понравится, — отметил Юрген.

— У нее нет агентуры в командовании Ордена и в Голубой Пуще, — отрезал Липка. — Поэтому она ничего не сможет сделать. Да и узнать должна как можно позже.

— Я понимаю.

— Не сомневаюсь. К тому же, уверен, что до конца операции тебя с Холмов на всякий случай не выпустят. А теперь, Юрка, подай мне вон тот фолиант с подоконника и раскрой на семидесятой странице. Я хочу выписать для отчета кое-какие тезисы…

Утреннее солнце начинало понемногу заглядывать в окно. Нежные лучи золотили пыльные обложки книг, лакированную столешницу и Липкины руки, державшие перо. Один луч взобрался по его спине, скользнул по волосам, делая их светло-соломенными.

Юрген подумал, что не будь у начальника заостренных