Товарищ Йотунин - Адель Гельт

— Социальный маркер, — орку надоело валять дурака. — Ну да, в поле не пашем, не то, что вы все, быдло…

— Вроде того, — согласился я. — Вот эта штука, что тебе глянулась, осветляет кожу — человеку, женщине. Потом еще и загар не пристает… Долго, пару лет. И, что характерно, никаких побочек, в смысле, вообще!

— Серьезная заявка на успех, — согласился урук. — Кстати, о заявке… Я про такое даже не слышал. Патент получить, не?

— Успеется, — согласился я. — Пока же… Мы ведь с тобой на свадьбу идем. Это — подарок! Один флакон — самой невесте, еще один — подружке, два — достойным матерям…

— Всего — четыре! — посчитал урук. — Стало быть, этот, пятый, лишний? Сниму-ка я пробу, вдруг подействует… Опять же, побочек никаких, говоришь?

Слова у моего товарища с делом расходились крайне редко: я не то, чтобы не успел вмешаться, я возразить-то не догадался!

— А ничего, вкусненько, — облизнулся Зая Зая. — Почти абсент!

— Ну да, полынь там тоже есть, — согласился я почти обреченно. — И немного спирта, совсем чуток, для консервации…

— Когда подействует? — заинтересовался урук, искательно заглядывая мне в глаза. — Что, уже?

Кожа моего первого в этом мире друга неотвратимо, однотонно, безо всяких пятен, совершенно вся, приобретала молочно-белый цвет…

— Вот нихрена же себе, — орк потрясенно уставился на собственные руки. — Ваня, это что же… Это как… Это я что…

— Поздравляю, — Зая Зая столь комично смотрелся в своем полнейшем охреневании, что от обидного гогота я удержался с огромным трудом. — Первый в истории белый черный урук!

Глава 19

Я никогда не задумывался о том, что некромантия может быть занятием настолько выгодным!

Главное — не строить из себя вселенского злодея, не пытаться захватить мир, не пытать по ночам невинные жертвы…

Кстати, а вот это вот «пытать» — оно вообще зачем? Ни прироста эфирных сил, ни особенного мастерства, да и любую суть, вплоть до совсем низших, можно призвать и так, безо всяких гекатомб!

Если очень хочется сил и страшно лениво расти самому, то можно — хотя, на самом деле, нельзя — принести в жертву человек десять. Только потом придется всю — недолгую — жизнь прятаться от малефического надзора: так было в моем мире, и, я уверен, примерно так же и в этом, со всей его удивительной малореальностью.

Пересчитал монеты, и даже мысль появилась — «может, ну ее, эту работу?».

Я думал так, просыпаясь.

Соображал, тщательно умывая лицо.

Предполагал, ковыряясь вилкой в полусырой яичнице.

Потом отринул глупые мысли, да и двинулся на работу: работать. Провожать меня было некому: страшно побелевший Зая Зая остался на болоте, и даже в сервитут я ехал сам, больше не оседлав трицикл, но ведя тот

в поводу.

День сегодня был пасмурный. Явно собирался дождь, в отдалении клубилась огромная туча: ветер гнал ее примерно в нашу сторону, но тут ведь никогда нельзя быть уверенным до конца.

Подумалось вдруг: если молнии вновь станут бить куда-то в Дербоград… Брошу все, пробегусь — пусть даже и пешком — до дома-на-болоте.

Очень уж неплохую прибыль принесла та, предыдущая, непогода!

Правда, надо будет потом как-то объясняться с егерем: не уверен, что ответ «сижу, никого не трогаю, боюсь выйти за дверь» сработает во второй раз, да при схожих обстоятельствах!

Ладно, это все были фантазии.

В реальности и прямо сейчас мне нужно было попасть в морг, так и остающийся, отчего-то, главным городским — несмотря на расположение в сервитуте.

Колобка я увидел еще на крыльце: тот явился на работу несколько позже, чем обычно, и пытался теперь вкатиться вверх по слегка крутоватым ступеням.

Еле сдержав первый порыв — подтолкнуть начальство со стороны афедрона — я зашел слева.

— Здравствуйте, Иватани Торуевич, — поздоровался я вежливо. — Поздравляю Вас с наступившей неделей!

Пакман остановился, повернулся, изобразил на круглом лице своем улыбку.

— День прошел — уже событие, неделя — праздник? — уточнил он. — Привет! Мне, кстати, как раз ты и нужен. И не только мне одному.

— Всегда готов! — честное слово, имей моя обувь каблуки, я бы ими прищелкнул. Однако, на работу я хожу в мокасинах… Чисто твой индеец, пацаны подметили верно! Вскидывать руку тоже не стал — мало ли, что такой жест означает здесь и сейчас. Совершенно необязательно, чтобы местные бойскауты… Полно, да водятся ли здесь вообще?

— Это хорошо, что готов, — немного рассеяно ответил начальник. Мне показалось, что тот уже немного про меня забыл, и снова примеряется взглядом к небывалой крутизне ступеней. — А, ну да! Давай, для начала, войдем внутрь!

Вошли, пусть и — конкретно я — ненадолго. Колобок честно выждал время: я накинул все тот же, слегка волшебный, халат, более или менее удобно устроился за столом, открыл, за позабытой прямо сейчас надобностью, некий отчет.

— Я это чего, — встрепенулось начальство, и мне подумалось: а не успел ли Пакман уснуть? — Как ты относишься к командировкам? — немного вкрадчиво спросил толстяк.

— Как к работе, — пожал плечами. — Пункт назначения, задачи. Транспорт.

— Ехать недалеко, — оживился начальник, ожидавший, судя по тону, решительного сопротивления новой инициативе. — Но транспорт… Все равно будет.

— Только я не вожу эсо… машину, — оговорившись, решительно применил я вновь выученное слово. — Как-то не сложилось.

— А тебе и не надо, — хохотнул Пакман, радуясь непонятно чему. — И мне, заодно. Есть тут один…

Машина ожидала меня на заднем дворе: я вышел, зачем-то, через главный вход, обошел здание по периметру, и там, в середине обнесенной решетками площадки, обнаружил ее. В смысле, это: легковой мобиль класса седан, старенький, квадратных форм и тесный внутри даже при взгляде снаружи. Общее впечатление только усугубляла неожиданно глубокая расцветка — темно-фиолетовая, с некоторым даже металлическим отливом.

Назвать ни марку, ни, тем более, модель, я бы не решился, поскольку так и не сподобился полистать местные справочники: сами понимаете, недосуг.

При машине, на уместном сиденье, обнаружился водитель — тот самый, который один, тут, есть.

— Здрасьте, — помахал я рукой, пробуждая шофера от утренней дремы.

— Привет, — буркнул тот. — Куда?

— Щас, — я развернул путевой лист, выданный мне, честь по чести, в транспортном цеху. — Крематорий.

— Который у реки или который на горе? — водитель решил, что здорово подколол новичка: даже собрался рассмеяться. Я, однако, уже был в курсе темы — чуть раньше и совершенно случайно просветил кто-то из охранников.

— Оба, — совершенно серьезно сообщил я. — У реки. И на горе.

— Паря, крематорий-то один! — почти торжествующе сообщил водитель.

— А я как сказал? — сделал я невинное выражение лица.