Журнал «Если» - «Если», 2001 № 10

— Погоди, — перебил его жилистый светловолосый парень с оловянной серьгой в ухе. Обернулся к Акиру: — Кого, ты говоришь, мы воевать пойдем? Краснобрового? Или, наоборот, под Краснобрового знамена? Кто рекрутирует-то?

— Меня заберут, — упрямо повторил тучный, и его ткнули в бок.

— Я слышал… — снова начал Юстин, хотя голос его тонул в общем гуле голосов. — Я слышал, что не в армию, не в войско!

На его слова не обратили внимания. Все говорили разом, никто никого не слушал, всем было страшно и муторно, всех неизвестно зачем выдернули из повседневной жизни, все боялись будущего, все хотели выговориться… В конце концов Юстин уснул, свернувшись калачиком. Во сне к нему пришли эльфуши, выгрызающие сердечки на круглых розовых яблочных боках; Юстин кричал, чтобы перестали портить товар — но эльфуши только издевательски скалили зубы…

А под утро Юстин проснулся оттого, что какой-то домохранец влез ему за шиворот. Юстин взвыл от отвращения, воем разбудил соседей и получил тумака от бородатого. Воздух в комнате сделался за ночь таким плотным, что из него можно было, наверное, отливать свечи.

Было уже светло, когда узников подняли, вереницей вывели во двор и велели умыться. Холодная вода вернула отупевшему Юстину способность соображать; отойдя в сторонку, он сосчитал товарищей по несчастью — вместе с Юстином их оказалось сорок девять человек! Слишком много, чтобы содержаться в одной комнате с низким потолком, но явно недостаточно, чтобы пополнить армию.

Дед рассказывал — в тот год, когда его забрали вербовщики, рекрутов считали тысячами. Кормили по двадцать человек из одного котла, содержали в чистом поле, в загородке, будто скот. Нет, сорок девять человек — слишком мало для рекрутского набора…

Что теперь с дедом будет? Как он сейчас? Мучается, не зная ничего о Юстиновой судьбе…

Тем временем на середину двора выкатили котел, и молодец в белом переднике взялся наполнять кашей глиняные миски. Мисок тоже было сорок девять; тучный юноша не наелся, а плечистый парень с неприятными черными глазами попытался отобрать порцию у мальчика, однако встретился взглядом со скучающим стражником в углу двора — и раздумал. Поев, Юстин приободрился; узникам дали возможность справить естественные надобности и привести себя в порядок, а потом выстроили вереницей и повели куда-то, и вскоре Юстин вслед за прочими очутился в высоком просторном зале, прохладном и вовсе не душном.

Сорок девять мужчин выстроили вдоль стены. Справа и слева стояли, поигрывая кнутами, бесстрастные воины в шелковых плащах поверх кольчуг. Юстин оказался на левой стороне неровного строя — рядом с Акиром и мальчиком.

Откуда-то из боковой двери появился богато и неряшливо одетый человек без головного убора, с лысеющей, ловящей блики макушкой. Остановился посреди зала, окинул взглядом оробевших узников; кивнул кому-то, невидимому в проеме:

— Можно.

Загрохотали по полу тяжелые колеса; Юстин разинул рот. Двое стражников вкатили и осторожно установили у противоположной стены тележку. На тележке помещался серебряный поднос, а на подносе возлежала, поднимая и опуская бока, необъяснимых размеров серая жаба.

Мальчик, стоявший слева от Юстина, не выдержал и вскрикнул, на полмгновения опередив общий вздох удивления и ужаса.

Юстин видел, конечно, больших лягушек, но та, которую привезли на серебряном блюде, была размером с хорошую собаку. Бока ее — Юстин разглядел — были покрыты жесткой седой шерстью, влажная спина поблескивала, это обстоятельство чем-то роднило гигантскую жабу и лысого человека.

Один из стражников с поклоном передал лысому простой глиняный кувшин с широким горлом. Откуда-то взялся лекарь в черном одеянии и черном же колпаке, поставил на пол объемистый саквояж, вопросительно воззрился на лысого.

— Начнем, — сказал плешивый надтреснутым скучным голосом. Вытащил из-за уха черное перо и нежно пощекотал жабью морду.

Дремлющая рептилия открыла оранжевые глаза. Выскочил, как на пружине, и задрожал в воздухе длинный клейкий язык.

— Подходить по одному, — велел стражник, стоявший справа.

И, подхватив под руку, повлек навстречу жабе того самого тучного юношу, который из бледного сделался теперь синим.

Лекарь шагнул вперед, быстро завернул тучному юноше рукав — и блеснул ланцетом. Юноша охнул; в подставленный кем-то тазик звонко закапали капли. Юстин стоял сбоку — и поэтому отлично видел все.

Жаба поймала каплю крови на кончик языка — и язык спрятался. Лекарь тут же перехватил руку юноши широкой лентой пластыря; жаба совсем по-человечьи пожевала губами, потом широкая пасть открылась, и все — лысый, стражники, лекарь, Юстин — услышали глухое утробное:

— Да.

Тучный юноша мягко упал в обморок. Два стражника подхватили его и уволокли в дверь направо, в то время как лысый вытащил из своего кувшина что-то небольшое, извивающееся и положил на требовательно вытянувшийся жабий язык. Прежде чем жаба сглотнула, Юстин успел догадаться: кормом ей послужил обыкновенный домохранец.

Навстречу жабе уже вели следующего — бородатого, который отвесил Юстину затрещину. Лекарь завернул ему рукав, полоснул ланцетом — бородатый не дрогнул; закапала кровь, жаба слизнула каплю, подумала и изрекла:

— Нет.

Бородатого увели в дверь налево. Лысый предложил жабе домохранца, а стражники вели уже следующего Юстинового товарища, на ходу поддергивая тому рукав…

Неровный строй волновался. Кого-то, успокаивая, огрели плеткой; Юстин стоял, разглядывая жабу, пытаясь понять, страшно ему или нет.

Страшило всех одно — непонятно, что происходит. «Да» — «нет». Как тогда, когда Хозяин Колодцев бросал монетку. Будущее возникает ежесекундно…

— Я боюсь, — скулил мальчик.

Акир молчал.

Все происходило очень быстро. Строй у стены таял; жаба выдавала приговор то немедленно, едва получив каплю чьей-нибудь крови, а то задумывалась на минуту, и тогда лысый доставал из кувшина очередного домохранца и начинал соблазняюще вертеть у жабы перед глазами. Прошли странное испытание первые десять человек; три было «да», семь — «нет». Прошли испытание двадцать; восемь было «да», двенадцать — «нет». Юстин чувствовал, как нарастает волнение; он стоял сорок восьмым, перед ним к жабе отправился Акир, и, попробовав его кровь, жаба сразу же сообщила:

— Да.

Акир был семнадцатым из тех, кто отправился направо.

Юстин двинулся к лекарю сам — стражник просто шел рядом. Юстин протянул руку с уже поддернутым рукавом; лекарь, порядком уже усталый, полоснул ланцетом, но Юстин не почувствовал боли. Липкий жабий язык был совсем близко; Юстинова кровь, рубиново-красная, закапала в таз, брызги полетели на штаны — жаба не сразу нашла языком летящую каплю. Наконец приняла кровь и сглотнула; Юстин ждал. В зале оставались только он — и напуганный мальчик за его спиной (не считая, разумеется, лысого, лекаря, стражников и жабы).