Марица - Александра Европейцева

ты собираешься тут же рвануть в новую авантюру.

— Не сегодня, — я закрыла глаза, чувствуя, как усталость накрывает с головой.

— Спи. — Демитр сжал мою руку, и его пальцы дрожали. — Мы разберёмся со всем остальным.

Шаги затихли, голоса удалились. Остался только лёгкий шорох ткани — Демитр, всё ещё сидел рядом. Его пальцы осторожно сжимали мою руку, будто боясь, что я исчезну, если он отпустит.

— Ты… — он начал, но слова застряли в горле. Вместо них он просто прижал мою ладонь к своему лбу, и я почувствовала, как он дрожит.

— Я знаю, — прошептала я. — Обещаю, в следующий раз подумаю дважды. — Я почувствовала, как сознание снова уплывает. — Демитр?

— Да?

— Спасибо. За то, что переживаешь.

Он ничего не ответил. Последнее, что я почувствовала — его пальцы, сплетённые с моими. Крепко. Намертво. И этого было достаточно.

Визуал

В честь окончания 2 сюжетной арки книги публикую визуал с остальными героями. Впереди нас ждет последняя сюжетная арка в данной книге. Визуал Дао, маршала Янга и принца будут чуть позже

Сервина

Гондера

Паргус и Нарос

леди Варц

Глава 21

Предложение

Восстановиться мне толком не дали. Со словами: «Хватит отлеживаться! Кто работать будет?» — Хестал поднял меня с постели уже на следующее утро.

— Ты хоть понимаешь, что она вчера чуть не сдохла⁈ — раздался резкий голос Гондеры. Она встала между мной и Хесталом, скрестив руки. — Дайте ей хотя бы день!

— День? — Хестал фыркнул. — Пока она валяется, у нас пол-лазарета без бинтов. Катай, тэба, если ноги не держат. Война закончилась, но лазарет — никогда, — буркнул он и ушёл.

И я катала. Пальцы дрожали, но бинты получались ровными — хоть какая-то привычная работа, не требующая магии.

Корта доставили в штаб феорильцев в то же утро, когда мы сняли заклятие, к огромному удивлению их генералов. Говорили, что Себанамара выглядел бледным, но твёрдым, а Дао не отходил от него ни на шаг. Вскоре к ним выдвинулся и наш принц — подписывать мир. А мы начали неторопливые сборы, получив приказ выдвигаться к столице.

— Хоть расформируют наконец, — ворчал Вир, зашивая рваный плащ. — А то меня уже тошнит от этого лагеря.

Я молча кивнула, проклиная дрожь в пальцах. Да, Паргусу повезло больше — он отлёживался после того, как у него разошлись швы на животе из-за магического давления, которым его тоже зацепило. Впрочем, глядя, как он бледнеет от каждого движения, я ему не завидовала.

Работы было предостаточно, так что разлеживаться мне действительно было некогда. Это не мешало солдатам шуметь у костров, обсуждая, кому дадут награды, а кому — лишь благодарность.

А еще обсуждали нас.

Разумеется, всё это было строжайшей государственной тайной. Ни слова о заколдованном корте. Ни намёка на похищение. И уж тем более — ни единого упоминания об Иллюзионе. Кронпринц лично пригрозил оторвать язык любому, кто проболтается.

Поэтому, разумеется, к утру об этом знал каждый второй солдат в лагере.

Феорильцы стекались с другой стороны поля к нам, наплевав на приказы офицеров («А что, война же закончилась!» — шепнул мне старый солдат на мой недоуменный взгляд, подкручивая усы), шептались у костров, бросая на нас взгляды — то любопытные, то опасливые. Наши же ребята и вовсе не стеснялись: «Эй, Марица, а правда, ты его в мешке тащила?» или «Генерал, говорят, вы корту лично рожу начистили!»

Демитр только хмурился в ответ, но я видела — где-то в глубине этих синих глаз пряталась усмешка. Даже он понимал: против солдатских слухов не попрёшь. Даже если за них обещали «казнь собственноручно». Это и без того усложняло мою непростую жизнь, потому что цепочка пострадавших потянулась к лазарету с утроенной силой, пока Хестал собственноручно не разогнал очередь из «страдальцев» полотенцем.

— Лечить возьму лишь тех, кто будет помирать у порога! — рыкнул он — А так нечего сонарок отвлекать! Ишь, удумали! — и спрятался в палатке лазарета.

А Сервина, наконец, порвала с женихом на следующее утро.

Не то чтобы это стало неожиданностью — после его изящного замечания «Да кого ты вообще заинтересовать можешь, кроме меня?» даже Гондера, обычно избегавшая конфликтов, сгребла со стола кувшин с водой и вылила ему за шиворот.

Но финальный аккорд вышел особенно изящным.

Мы как раз с ней проходили мимо, когда младший офицер, весь напыженный, орал что-то про «испорченную невесту» и «свои жертвы». И тут Гондере в голову пришла гениальная идея, от которой я пребывала в латентном женском восторге. И беспокойстве, одновременно, что кажется мои безумные идеи заразны.

Я метнулась к Демитру, который как раз обсуждал что-то с майором, и дернула его за рукав, клянча у него лист красивой бумаги. Он нахмурился, но достал из кармана аккуратно сложенный лист с гербовой печатью — видимо, черновик какого-то донесения.

— Зачем?

— Месть. Великая. Благородная.

Я уже хватала перо, когда до него дошло.

— Подожди, ты хочешь, чтобы я…

Но было поздно. Я уже писала размашистым подчерком, будто от имени самого принца: «Жду не дождусь вечера, чтобы целовать свою прелесть везде, где ты только позволишь».

Демитр прочитал. И застыл.

Сначала он побледнел, будто увидел призрака. Потом покраснел так, что даже чешуя на скулах проступила. Пальцы сжали перо с такой силой, что оно треснуло с тихим щелчком.

— Ты… это… — его голос звучал так, будто он одновременно хохотал и задыхался от ужаса.

Майор, заглянув через плечо, фыркнул и отошел в сторону — то ли чтобы не мешать, то ли чтобы спокойно сдохнуть от смеха в углу.

Я мы с Гондерой, минутой позже, уже торжествующе вручали Сервине этот листок перед носом офицера со словами: «Тебе велел принц передать. Прости, что так поздно, мы тут слегка закрутились с делами!».

Её «жених» замер с открытым ртом. Сервина же, не моргнув глазом, взяла «записку», развернула и снисходительно протянула:

— Читай, если хочешь. Но учти — после этого я даже тенью твоей не стану.

Он, конечно, прочёл. И побледнел. Потом покраснел. Потом снова побледнел.

А я тем временем заметила кое-что ещё.