Скованная льдом - Нина Черная

помочь, и указала путь. Я лишь усмехнулся, она всегда слишком предсказуема. Натворит дел, закатит истерику, а потом делает то, что от нее просили.

Когда мы вышли на крутой берег мутного озера, дорога в нигде уже набила мне оскомину. Но вот бывшая жена остановилась, обхватила себя руками и с волнением во взгляде оглядела озеро и противоположный берег.

Что она там высмотрела, я не понял, потому что кроме безмолвного озера и темного леса на другом берегу, не заметил ни единой души. А вот бывшая жена сделалась озабоченной, даже отступила от края обрыва на шаг.

— Ее силы проснулись, — одними губами произнесла Морена, мотая головой из стороны в сторону, — этого быть не может! Она не может забрать ее всю.

— О чем ты? — спросил тут же и понял, что не проронил ни звука.

Рот раскрывался, губы шевелились, а звуков не было. Я ведь и от спутницы не услышал ничего. Неужто, подземное царство не принимает живых? Даже бессмертных богов?

— О том, что сила моя передалась дочери, — со злостью выплюнула Морена, разворачиваясь ко мне всем корпусом, — как же я ненавижу ее. Знала, что так будет, да не удостоверилась, что мерзавка замерзла.

— Дочери? — я чуть не сел прямо там, на мертвую землю.

Ведь Морена не могла иметь детей. Такой ее задумал брат, потому что ей, как проводнику в мир мертвых, не нужны были лишние чувства. Да и когда бы она успела?

Вдруг вокруг бывшей жены полыхнуло изумрудное пламя, а красивое лицо исказила гримаса отвращения и боли, пальцы ее скрючились, ногти заострились. Но применить хоть что-то она не успела — ее утащила в воду невидимая сила.

Тишину тут же нарушил шепот тысячи голосов, а меня отбросило назад, к дороге наверх. Кажется, мертвые решили вернуть себе хозяйку силой.

Спустя несколько тягучих мгновений, черный туман выплюнул меня на земляной пол пещеры, проход схлопнулся за спиной. Я вцепился в мерзлую землю пальцами и закричал. Вокруг тут же завихрилась вьюга, зализывая мои раны и боль. Духи умудрились повредить мое тело.

Я встал, отмахнувшись от снежинок, и тут же шагнул в снежный кокон, чтобы выйти в собственных покоях терема. Настенька все также лежала на кровати, как живая, но краски не вернулись к ее лицу, а глаза оказались закрыты.

Я упал на колени, а по щеке потекла одинокая слеза, тут же застывая льдинкой. Все оказалось напрасно. Морена больше не сможет существовать в человеческом мире, а душа Настеньки навечно останется там, в Подземном царстве.

Я подполз к кровати, нежно сжал ледяную ладошку девицы и приблизился к ее лицу, пытаясь отогреть своим дыханием. Не сдержался, прижался к ее ледяным губам в невесомом поцелуе, чтобы в последний раз ощутить ее легкий аромат.

Только не ожидал я, что мне ответят.

Глава 14. О том, что счастье построить можно руками или все тайное по весне всплывает на поверхность

Аська

Ощущения накрыли с головой, почти сводя меня с ума. Мир вокруг чувствовался до каждой крошечной песчинки, до легкого движения воздуха. Только я совсем не двигалась, будто все тело сковало льдом. Даже холод вокруг почти не ощущался. Или это я по другому все чувствую?

Размышления прервал пьянящий запах. Он окутал меня, забился глубоко в нос, проник в легкие. Я наслаждалась, сходя с ума от многообразия чувств. Губ коснулись в легком поцелуе, насквозь пропитанном горечью, что под опущенными веками стали копиться слезинки.

Удивительно, но я смогла приоткрыть, будто смерзшиеся, губы и ответить с жаром на поцелуй, на который оказалась способна. И все тут же прекратилось, запах отдалился, а меня окружили недоверие и радость одновременно. Ощущать чувства живых душ вокруг я не утратила, видимо. Ведь в подземном царстве чувствовала каждого духа, каждый отголосок тени эмоции.

Нехотя разлепила веки, они показались мне свинцовой тяжестью, и различила перед собой милое лицо. Макар находился так близко, стоило протянуть руку, и я смогла бы коснуться его щетины, выделяющейся на заостренных скулах.

Светлые глаза взирали на меня с такой гаммой чувств, что я почти задохнулась от счастья, омраченного каплей печали и всепоглощающей грусти. Ведь ему пришлось думать, что я умерла. Только это оказалось всего лишь перерождением.

— Настенька, — его хриплый голос отозвался набатом в голове. Я теперь могла слышать все переливы, полутона, различать все оттенки, — неужели, ты жива? Это не сон?

— Не сон, — отозвалась сипло, горло вдруг сдавило спазмом, от переизбытка чувств, — я вернулась.

В следующий момент меня сгребли в охапку и сжали так, что косточки затрещали. Но я счастливо улыбнулась, не замечая неудобств, обняв Макара в ответ. И так тепло на душе стало, так радостно от его чувств, затопивших мое сознание, что по щекам заструились слезы счастья.

— Я уже не надеялся, — прошептал он сдавленно в самое ухо, — даже не мечтал. Ведь Морену поглотили почившие, как ты смогла вернуться?

— Я расскажу, — прошептала в ответ, зарываясь онемевшими пальцами в его волосы, — только не сразу. Мне надо привыкнуть ко всему тому, что вернулось со мной из небытия.

Он разжал объятия, от чего мое тело улеглось вновь на подушки. Я поморщилась, чувствительность возвращалась, а мышцы работать все еще отказывались, будто деревянные.

Макар протянул ко мне руки, несмело, будто боялся сломать или разбить, и бережно обхватил мое лицо. Заглянул глубоко внутрь меня, разжигая пожар, провел подушечками пальцев по щекам, отчего все внутри затрепетало, задохнулось в предвкушении. Секунда и моих губ коснулся бархат его кожи. Я, не сдержавшись, полузадушенно простонала, а Макар с глухим рыком углубил поцелуй, почти до боли впиваясь в меня, покусывая губы, исследуя мой рот языком. Онемевшие пальцы с силой сжали одеяло, а мысли затуманились, отошли куда-то на задний план. К телу и мышцам понемногу возвращалась чувствительность.

Кожа плавилась под его прохладными пальцами, а воздуха не хватало, отчего голова закружилась.

— Настенька, — прошептал он хрипло, оторвавшись от меня на миг, — я не сдержусь…

— И не надо, — выдавила из себя, судорожно глотая морозный воздух, он будто сотнями игл обжег легкие изнутри, — дай почувствовать жизнь, иначе я забуду, как это.

И Макар послушался, пальцами распутывая завязки моего тулупа, я же по мере возможности ему помогала, захлебываясь от внутреннего жара. Тело охватила будто лихорадка, когда он провел ладонью по оголившемуся плечу, а я вцепилась в его волосы рукой и немного согнула в коленях ноги. От жара, что душил меня, чувствительность и способность двигаться возвращалась куда быстрее.

Он вновь оторвался от