Марица. Исток - Александра Европейцева

краем рукава и посмотрела на меня с новым, странным выражением — смесью материнской заботы и чисто женского любопытства.

— Ну так что… — её губы дрогнули в слабой, но уже почти шаловливой улыбке. — Он был… с тобой нежен? Тебе… понравилось?

Я отшатнулась, почувствовав, как горит всё лицо. От неожиданности аж перехватило дыхание.

— Ваше Величество! — воскликнула я, не в силах скрыть шок. — Вы… вы всерьёз спрашиваете об этом? Ваша дочь провела ночь с мужчиной без благословения, без помолвки, на полу в кабинете, а вас волнует, понравилось ли мне? А как же репутация? Приличия?

Королева махнула рукой с таким видом, будто отмахивалась от назойливой мухи.

— Репутация? — фыркнула она, и в её глазах мелькнула та самая стальная воля, что держала на плаву целое королевство. — После того, как я потеряла тебя, а потом почти потеряла и Истера, я поняла одну простую вещь, дочь моя. Счастье — оно хрупкое. Минуешь — и его уже нет. Его нельзя откладывать на потом, пока не будут соблюдены все правила и приличия. Правила придуманы глупцами, а счастье — нет. Так что — отвечай. Он был хорош? Я вижу, как ты вся вспыхнула. Он заставил тебя забыть обо всём?

Я смотрела на неё с открытым ртом, не в силах вымолвить ни слова. Мой разум, привыкший всё анализировать, всё раскладывать по полочкам, встал в полный ступор. Это была не королева. Это была… подруга. Спутанная, любопытная подруга, выпытывающая подробности после бурной ночи.

И шер, это было… восхитительно.

— Он… — я сглотнула, чувствуя, как жар разливается по всему телу при одном только воспоминании. — Он был… яростным. И нежным. Одновременно. И да… — я опустила глаза, снова чувствуя себя шестнадцатилетней девочкой, признающейся матери в первом поцелуе. — Да, мне понравилось. Очень.

Верания удовлетворённо вздохнула, и её лицо озарилось такой тёплой, сияющей улыбкой, что стало похоже на солнце.

— Ну и слава богам, — прошептала она. — А то я уже начала волноваться. Он же дракон, они иногда бывают… чересчур импульсивны. Но раз ты довольна… — она многозначительно приподняла бровь. — Значит, не так уж и плохо всё было на самом деле. Хотя на полу… — она сморщила носик. — В следующий раз, скажи ему, что у меня есть отличные апартаменты с очень удобной кроватью. Скрытые от посторонних глаз. Для особых случаев.

Я простонала и закрыла лицо руками, но сквозь пальцы пробивался смех. Смех облегчения, счастья и какой-то безумной, невероятной свободы.

— Матушка! — простонала я. — Умоляю, остановись!

Но Верания только рассмеялась — звонко, по-девичьи, и потянула меня за собой, чтобы обнять уже по-настоящему. И в этом объятии не было ни королевы, ни придворного мага. Были просто мать и дочь.

— Хорошо, хорошо, не буду, — Верания отступила, но лукавый огонёк в её глазах не погас. Она поправила складки своего платья, и её выражение стало чуть более серьёзным, хотя лёгкая улыбка всё ещё играла на губах. — Но, дитя моё, позволь материнскому сердцу высказать одно… опасение. Всего одно.

Я насторожилась, интуитивно чувствуя смену тона.

— Какое?

— Демитр… Он пережил жестокое предательство. Публичный позор. Он взял на себя ответственность за детей, которые не являются его кровью, — она говорила мягко, без осуждения, лишь с лёгкой грустью. — Это не может не оставить шрамов. Глубоких. И они могут проявляться… в излишней ревности, в стремлении контролировать, в страхе снова быть обманутым. А его бывшая супруга… Ладения. Она останется частью его жизни, пусть и на расстоянии, ведь она мать этих детей. Это сложная ситуация. Очень.

Я опустила взгляд, её слова попали точно в цель, в ту самую тревогу, которую я сама старалась загнать поглубже.

— Ты думаешь… из-за этого мне не стоит с ним связываться? Что он… сломан? — выдохнула я.

— Нет! — её ответ прозвучал твёрдо и без колебаний. Она снова взяла мою руку. — Ни в коем случае. Демитр Янг — благородный, сильный мужчина. Его поступок с детьми говорит о его характере больше, чем любые титулы. И он, без сомнения, один из самых достойных претендентов на руку принцессы, о которых я только могу мечтать. Боги знают, после того морока, что устраивал Истер, подбирая тебе женихов, он — настоящая находка.

Она вздохнула, и её взгляд стал проницательным, мудрым.

— Я говорю лишь о том, что эти шрамы — они есть. И их нельзя игнорировать, надеясь, что одна лишь страсть всё исцелит. С ними нужно будет иметь дело. Говорить о них. Открыто. С самого начала. Иначе невысказанные обиды и страхи превратятся в тихий яд, который будет отравлять вас обоих, пока не станет слишком поздно. Боль от такого бывает… разрушительной. — Она посмотрела на меня с безграничной нежностью и лёгкой грустью. — Я не отговариваю тебя, дочь моя. Я лишь прошу тебя быть умнее своей матери. Я закрывала глаза на слишком многое в отношениях с твоим отцом, пока однажды мы не оказались на грани пропасти, с потерянным сыном и мёртвой дочерью между нами. Не повторяй моих ошибок. Любви нужна не только страсть, но и мужество смотреть правде в глаза.

Я молчала, переваривая услышанное. Она была права. Я видела отголоски его боли — в той самой ревности, что едва не вспыхнула сегодня утром, в его ярости при мысли, что я могу принадлежать другому.

— Я… я понимаю, — наконец сказала я тихо. — Ты права. Мы… нам нужно будет поговорить. Обязательно.

Верания мягко улыбнулась и потянулась, чтобы поправить выбившуюся прядь моих волос.

— Вот и хорошо. И отцу… — в ее глазах вновь блестнул лукавый огонек. — Мы пока ничего не скажем!

Глава 13

Все хорошо

Прошел месяц, и лето было в самом разгаре. А вместе с ним и целых тридцать дней странного, почти неестественного затишья.

Паргуса выписали из столичного госпиталя. Он вернулся к работе в Тайной канцелярии, правда пока Патриния ограничилась его переводом на должность в архив, намереваясь понаблюдать за моим другом еще месяц-другой. Он так ничего и не впомнил о том инциденте. И, что самое главное, новых случаев «помрачения» ни с ним, ни с кем-либо другим не произошло. Хестал даже пожаловался мне как-то за кружкой пива, что в его больнице стало «скучновато» — поток магов и демонов с симптомами «вскипания»