Расколотый мир - Анастасия Поклад

прежней теме. — Ристя обиделась и наверх ушла, когда ей Даша на Холмы переехать предложила.

У Дарьянэ покраснели кончики ушей.

— А где Юрген? — повернулась к ней Клима. Ничего удивительного не было ни в попытке вербовки, ни в Ристинкином отказе.

— Он с утра хотел с тобой говорить, — Даша безуспешно попыталась скрыть острые алые уши под курчавыми волосами. — Но понял, что ты до вечера не явишься, и полетел на границу, утверждать новый договор и брать твою долю золота. Вернется завтра вечером.

— Я тоже не прочь "говорить" с Юргеном, пусть он имеет это в виду, — сообщила Клима и отправилась наверх, махнув Зарину, чтобы не отставал.

"Хозяюшки" снова остались наедине с тишиной, ароматом зайчатины и мокрой посудой.

— Тенька ведь не твой родной брат, — осторожно начала разговор Дарьянэ. Она уже поняла, что милое создание по имени Лернэ настолько наивно и доверчиво, что лучше держать его подальше от всяческих интриг. Клима, судя по всему, так и делает.

— Не родной, — согласилась Лернэ, аккуратно собирая капельки воды с ободка тарелки. — Тенькин отец приходится двоюродным братом свекра названой сестры племянника моей бабушки.

Даша честно попыталась воспроизвести в голове затейливую цепочку людского родства, но потом признала сию миссию невыполнимой даже для агента тайной канцелярии.

— Почему у тебя сильфийское имя? — этот вопрос показался самым безобидным. — Ведь ты человек.

— Мой дедушка был сильф, — улыбнулась Лернэ. — Мамочка увидела, что глаза у меня синие, как небо зимой, и назвала по-сильфийски.

— Так ты прежде жила на Холмах?

— Нет, я родилась здесь. А вот моя бабушка жила в северной части Западных гор, и там втайне ото всех полюбила сильфа. Он тоже полюбил ее, но ненадолго, и улетел, а потом родился мой отец.

Лернэ говорила с одинаковой нежностью и о бабушке, и об отце, и о неведомом сильфе. Даша подумала, что никогда не поймет людей. По крайней мере, некоторых.

— Отец вырос, поехал воевать на границу, — продолжала Лернэ своим ласковым звенящим голосом. — В пути он останавливался здесь, у родителей Теньки, своих дальних родственников, и пережидал холодную зиму. Мне рассказывали, что наши с Тенькой отцы даже вдвоем ходили на медведя. Правда, медведь их испугался, и так спрятался, что они его не нашли.

— А кто такой медведь? Ваша лесная зверушка?

— Ну да, — мечтательно кивнула Лернэ. — Вон его шкура справа от печи лежит. Это четверть. А зубищи с мой кулак, из них много полезного вырезать можно.

Даша оценила мохнатый бурый половик солидных размеров и уважительно качнула головой. Но потом нахмурилась:

— Постой, ты ведь говорила, что медведя они не нашли?

— Так это Тенечка уже. Ему было семнадцать лет, и он отправился в лес, на капище, эксперимент ставить. А на полпути с медведем столкнулся. Рассказывал, он так перепугался, что до сих пор не может понять, какое колдовство сотворил. У медведя зубы расплавились, да и вообще все кости. А мясо и шкура остались. Вся деревня на это диво ходила смотреть.

Даша подумала, что Липка не зря так интересуется людским колдовством. Оно явно не слабее сильфийского. И сурово, как непролазные принамкские чащобы.

— Значит, твой отец женился здесь, и родилась ты? — уточнила сильфида после долгого молчания.

— Нет, он добрался до границы, успел повоевать, а уж потом нашел мою маму в одном из приграничных сел близ Гарлея. Пожениться у них как-то не получилось…

"В папашу-сильфа полукровка пошел", — скептически отметила Дарьянэ.

— …Зато они очень-очень любили друг друга, — Лернэ словно красивую сказку читала. — Папа несколько лет дарил маме подарки, приносил ее семье еду и боевые трофеи. Но потом его убили, а маму мои вторые бабушка и дедушка выставили за порог, потому что она незамужняя вдова, да еще беременная. Но я их все равно очень люблю, хотя не видела и никогда не увижу. Ведь если б не они, не было бы мамы и меня тоже. Они хорошие, только странные немного.

"Скорее, ты странная", — решила сильфида, которая до сих пор не могла простить собственную развеявшуюся бабушку за проклятие.

— …И мама пошла к Западным горам, надеясь, что моя первая бабушка полюбит ее и меня.

"Теперь ясно, в кого это чудо такое наивное. Приди ко мне спустя много лет неизвестная женщина с животом и назовись она "незамужней вдовой" покойного сына… Нет, представить трудно, но я бы не поверила!"

— Мама тоже остановилась тут зимовать, и Тенькины родители ее приняли. Тогда и Теня уже был, ему четыре исполнилось. Он рассказывал, что мамочка очень красивая была, песни пела чудные, вышивала на пяльцах узоры невиданные, и даже солнышко, глядя на нее, улыбалось. А уж сколько с ней было чудесных историй! Идет к колодцу, а снежинки под ее ногами горным хрусталем оборачиваются, птички на ушко песенки поют. А однажды мамочка заплакала, слезинки упали в снег, и там целая роза выросла.

"А Тенька горазд выдумывать, как видно, — мысленно хмыкнула Дарьянэ. — И "сестру" свою наивную обожает…"

— Только мама простудилась в пути и очень болела, а как меня родила, совсем плоха стала. Ее похоронили весной, — Лернэ бережно поставила на стол последнюю насухо вытертую тарелку. — Тенькины родители сделали меня своей доченькой. Потом мой второй отец на войне сгинул, а маму вскоре бесцветка унесла. Мы вдвоем с Теней и остались.

Даша поневоле шмыгнула носом. Добрую и прекрасную Лернэ было жаль до слез.

— Ты плачешь? — красавица осторожно коснулась ее руки. — У тебя что-то случилось?

— Да, — неожиданно для себя самой выдала сильфида. — Только ты ведь разболтаешь всем…

— Никогда я не рассказывала чужих секретов, — очень серьезно произнесла Лернэ. — Если ты попросишь об этом не говорить, то никто не узнает. Я не сплетница ведь какая.

— Меня… меня муж не любит, — прошептала Дарьянэ самое сокровенное и разрыдалась взахлеб.

…Пришедший получасом позже Гера застал обеих девушек тихо плачущими в обнимку над горой чистой посуды.

Глава 7. Незадолго до первого снега

Ты говоришь — моя страна грешна,

А я скажу — твоя страна безбожна.

Пускай на нас еще лежит вина, -

Все искупить и все исправить можно.

А. Ахматова

К середине следующего дня по всей округе расползлись противоречивые слухи. Одни говорили, якобы к сударыне обде прилетела целая сильфийская делегация просить политического убежища и теперь обитает на чердаке, изгнав оттуда Артеньку Мавьяра, оттого колдуна в последнее время не видно и не слышно. Другие возражали, мол, глупости это все, доподлинно известно, что никакие сильфы к обде не прилетали и лететь не собираются. Какое сильфам дело до того,