Зловещие маски Корсакова - Игорь Евдокимов

смоленское расследование вновь подтвердило: Владимиру придется сталкиваться не только с потусторонними созданиями, но и с теми, кто помогает им проникнуть в наш мир. А дуэль с дядей наглядно продемонстрировала, что без револьвера Корсаков слишком уязвим и ему пора бы вновь вспомнить о спортивной подготовке.

Начал он еще в Смоленске с гимнастических занятий и утренних пробежек. Но что в губернском городе, что в столице вид Корсакова, легкой трусцой бегущего по городским улицам или аллеям публичных садов, вызывал у обывателей целую гамму эмоций, от любопытства до возмущения. Вредную и склонную к эпатажу натуру Владимира это внимание скорее тешило[2].

Но главное – бег позволял заглушить кошмары и тихий шепчущий голос, так похожий на его собственный…

Корсаков свернул на Кирочную улицу, направляясь к Таврическому саду, открытому для публики пятнадцать лет назад. Литейная часть[3] вообще очень изменилась за последние несколько десятилетий. Лет тридцать – сорок назад это была окраина, где селились в основном небогатые офицеры, пользуясь близостью к Старому арсеналу. Здесь, у Таврического сада, когда-то стоял петербургский особняк Корсаковых. Его продал дед Владимира, Василий Александрович, когда попал в опалу к Николаю I и пришел к выводу, что даже неплохое финансовое положение семьи не оправдывает содержание большого дома в столице. Сейчас особняк снесли, ведь район преобразился. При почившем Александре II Литейная часть бурно перестраивалась, в итоге превратившись в фешенебельное предместье, где не считали зазорным селиться князья и дипломаты, гвардейцы и дорогие присяжные поверенные. Обширные частные особняки соседствовали с многоэтажным и комфортными доходными домами. Манежный, где снимал квартиру Корсаков, считался более разночинным и демократичным, чем, скажем, Фурштатская, Сергиевская или Моховая – и Владимира это вполне устраивало.

Дождь превратился в легкую водяную взвесь, не падающую, а скорее висящую в воздухе. Владимир бежал не торопясь, чувствуя, как мышцы начинают приятно ныть от напряжения, а дыхание становится все более ритмичным. Голова очищалась от мрачных мыслей, неотступно преследовавших Корсакова уже неделю.

Увлекшись разминкой, Владимир вздрогнул и резко остановился, когда у недавно построенной каменной Косьмодамианской церкви путь ему преградил затормозивший экипаж.

– Эй, смотри, куда едешь! – раздраженно воскликнул Корсаков.

Дверь экипажа открылась, и на него мрачно взглянул средних лет мужчина в мундире жандармского полковника. Владимир скрежетнул зубами. «Черт, только его не хватало».

– Корсаков, садитесь, быстро, – приказал ему полковник.

Владимира подмывало молча обойти экипаж и продолжить пробежку, но он все же подчинился. Полковник неоднократно демонстрировал, что он не из тех людей, с которыми стоит ссориться. Если его вообще можно было назвать человеком.

– Почему не сказали мне, что Коростылев погиб? – резко спросил жандарм, когда Корсаков забрался в экипаж, закрыл за собой дверцу и уселся напротив. Карета тронулась по переулку в сторону Воскресенской набережной.

Голос полковника показался Владимиру непривычным. Прежде чем ответить, он взглянул на лицо собеседника и уловил на нем отнюдь не свойственную ему эмоцию. Что это? Удивление? Опасение?

– Господин полковник, за краткое время нашего знакомства вы приучили меня к тому, что знаете обо всем больше и раньше других, – с улыбкой ответил Корсаков. – Мне и в голову не могло прийти, что такое событие пройдет мимо вас.

– Прошло, – уже спокойнее сказал жандарм. – Узнал о нем из утренних газет. А я, как вы правильно заметили, к такому не привык. Вы не успели повидаться с Николаем?

– Нет. Он умер за день до назначенной встречи.

– Прискорбно, крайне прискорбно… – пробормотал полковник, уставившись на появившуюся за окном серую гладь Невы.

«Смотри внимательно», – шепнул голос в голове Корсакова. Владимир едва заметно вздрогнул. Что понадобилось дремлющему внутри его существу на этот раз?

Он взглянул на полковника – и удивился, наткнувшись на ответный взгляд. Будто бы он тоже услышал чужие мысли. Момент продлился недолго. Владимир вновь отвернулся к окну: играть с жандармом в гляделки было бессмысленно. Но этой секунды хватило, чтобы понять, о чем говорил внутренний голос. На мгновение проникнуть в мысли жандарма.

Неуверенность. Вот та непривычная эмоция, читавшаяся на лице полковника. Он лишился фигуры, на которую рассчитывал. Более того, лишился в результате хода, которого жандарм абсолютно не ожидал и сейчас тщился понять его смысл. Он что же, считал Коростылева неприкасаемым?

– Что намереваетесь делать дальше? – каркающим голосом спросил полковник.

– Я оставил письмо для его вдовы, – ответил Корсаков, не отрываясь от окна. – Попросил найти меня, если у нее есть сомнения в причинах смерти мужа.

– Здраво, – согласился полковник. – Я уверен, что она откликнется. Когда это произойдет, возьмите с собой Постольского и поезжайте в их имение. Мы обязаны выяснить причины и обстоятельства гибели Коростылева.

– «Мы»? – иронично вскинул брови Владимир.

– Поверьте, Корсаков, это и в ваших интересах тоже, – ответил полковник. – Смерть Коростылева наступила в крайне неподходящий момент. Необходимо понять, причастен ли к ней наш общий враг.

– В таком случае, может, для разнообразия перестанете говорить со мной загадками? – после короткого молчания спросил Корсаков и взглянул наконец на собеседника. – Быть может, мотивы у вас и благородные, но я порядком устал от того, что со мной обращаются как с малым ребенком!

– Я бы мог сказать, что тайны храню ради вашего блага, но давайте посмотрим на ситуацию с другой стороны. Положим, я раскрою вам свои секреты. А если после этого вы окажетесь в руках врага? Уж извините, но в его умении вытащить из вас правду я уверен куда больше, чем в вашем – устоять под пытками. Не говоря уже про известную нам обоим ситуацию с посторонним визитером…

– Раз уж пошел такой разговор, откуда вам известно об этом? – задал мучивший его вопрос Корсаков. Он никому не рассказывал ни про дар, ни про его последствия, начавшие проявляться чуть меньше года назад. Даже мать и камердинер Жозеф Верне, самые близкие Владимиру люди, не догадывались о настоящем характере его видений. Так почему же полковник ведет себя так, будто знает все его тайны?

– Это тема для другого разговора, не здесь и не сейчас, – ответил жандарм. – Но я постараюсь немного вам помочь.

Он поднял с сиденья рядом с собой пару кожаных перчаток и перебросил Корсакову. Тот поймал их и принялся рассматривать. Выглядели они абсолютно обычно, но при этом отчего-то вызывали странное чувство в груди.

– Боюсь, фасон не мой, да и погода не требует, – усмехнулся Владимир.

– Наденьте, – приказал полковник.

Корсаков пожал плечами и натянул перчатки. По рукам растеклось неприятное покалывание, будто тысячи маленьких иголочек поочередно принялись пробовать его кожу на прочность. Владимир поморщился и попробовал снять одну из перчаток, но полковник подался вперед и схватил его за