Расколотый мир - Анастасия Поклад

усвоил, что называющая себя обдой имеет странную тягу к устройству людского благополучия. И высшие силы с ней, у каждого свои причуды, лишь бы денег давала. А то на вино и сытую жизнь уже начинает не хватать. Вдобавок начальник стражи, взявший себе слишком много власти, что-то подозревает. Не думал Фенрес, отдавая власть, что обаяние этой пигалицы настолько затмит людские умы. В противном случае с начальником стражи было бы легко договориться. А сейчас нет, принципиальными все стали, словно тоже включились в эту идиотскую игру «все для народа». И как будто верят!

— Ты принес важные вести, — обда говорила очень серьезно, но Фенреса не отпускало странное ощущение, что над ним иронизируют. — Так значит, ремонт стен приостановлен?

— Его почти закончили, превозмогая лишения и тяготы, неизбежно возникающие при пустой казне. Осталась отделка, но людям нечего есть.

— Я рассмотрю этот вопрос на общем собрании, — а в черных глазах бездна, ни единой мысли не понять.

— Но моя обда, вопрос довольно деликатный, я вижу, что и здесь идет строительство, а строить дороже, чем восстанавливать. К чему огласка? Селяне будут недовольны… — «Чего доброго, догадаются, как обстоят дела на самом деле, у них опыта побольше».

— Я не назначала тебя своим советником, Фенрес Тамшакан.

Клима, сняв мокрый платок, прошла в дом. Фенрес двинулся следом, тихо злясь на жадную наглую девчонку. Ведь наверняка есть у нее деньги. Не может быть, чтобы она и впрямь не собрала дань с городов и сел, как все говорят. Не завоевывает никто власть ради власти, к этому всегда должен примешиваться солидный куш. А если слухи, долетевшие до ушей градоначальника по приезде в деревню, верны…

«Заседатели» Фенреса уже знали: градоначальник приехал поздно вечером, поселился в доме у старосты. Поэтому никто не удивился, когда гость сел за общий стол, по левую руку обды. Фенрес рассчитывал, что так будет проще склонить девчонку на свою сторону, когда речь зайдет о главном для него.

Но заседание шло, перевалило за половину, близилось к концу, а о Редиме никто не говорил.

— Так что насчет денег? — шепнул Фенрес обде на ухо.

Та сделала вид, что не услышала. Климе нужно было время подумать, и неспешное плановое совещание замечательно для этого годилось. Но Фенрес такое пренебрежение к своей персоне терпеть не собирался. Он уже начал догадываться, что обсуждать сейчас ничего не будут, и денег не дадут.

«Девчонка надеется замять дело. Поняла, что я не хочу огласки и собралась сделать вид, будто разговора в сенях не было. Не выйдет! Ей придется отдать мне даже больше, чем я хотел изначально, просто ради того, чтобы сохранить свое доброе имя…»

— Я хочу сделать заявление, — громко сказал Фенрес в минуту, когда один «заседатель» уже закончил говорить, а другой только набирал воздуха в грудь. — Вчера вечером, когда я приехал сюда, то разглядел в темноте, как в крапиву у околицы приземлилась доска. На ней стояли двое, высокие и кудрявые. Пешком они направились к дому обды Климэн. Это что же получается? Недоразумение? Сговор? А может, чудовищное предательство? Я не смею даже подумать такого о своей обде, но откуда в таком случае в сердце ведских земель появились сильфы?

— А тебе не примерещилось? — поднял брови староста.

— Клянусь высшими силами и духами лесными, — ударил себя в грудь Фенрес. — Сильфы! Здесь! Почему никто не знает об этом?

И глянул на обду: поняла, что шутки плохи, и за некую сумму можно договориться? Судя по быстрому и почти незаметному взгляду исподлобья — поняла.

От Фенреса до противоположного края стола волной всколыхнулись шепотки.

На самом деле приземления доски градоначальник не застал, зато слышал, как тетки через забор судачили, якобы Хавес, живущий в доме на углу, воочию наблюдал, как из крапивы на окраине села выбирались двое, явно бранясь, но не по-принамкски. Наверняка сильфы залетные, надо сарай запирать, чтоб картошку не поперли. Знаем мы этих сильфов, умыкнут, что плохо лежит, а потом скажут, будто само улетело. Этого Фенресу для нехорошего слуха было достаточно. А уж сильфы ли то, куда они потом направились, и где тут живет обда — дело десятое.

— Твое заявление не новость, — ровным голосом сказала Клима. — Разумеется, я знаю, что вчера вечером ко мне прилетали сильфы. Если верить их словам, в своей стране они не являются ни заговорщиками, ни предателями. Так что опасения сударя градоначальника — туман.

Вторая волна шепотков вышла куда мощнее предыдущей. Фенрес ощутил, как план идет к лесным крокозябрам, и проклятая девчонка опять становится хозяйкой положения. Впрочем… На что она рассчитывает, делая такое признание? Рассуждая здраво: откуда здесь сильфам взяться? Наверняка селянам примерещилось, зачем раздувать скандал, если можно решить все тихо и мирно, заплатив? Неужели она настолько жадная, что сундучок золота дороже доброго имени, созданного с таким трудом?

— Так что же, сильфы случайно залетели к тебе на огонек? — съязвил Фенрес. — Попутным ветром их занесло? Все знают, обда, что ты пришла с орденской стороны, — поднялась третья волна шепотков: в лицо Климе такого никто не говорил. — Возможно, там у вас это обычное дело, но здесь истинный Принамкский край! Сильфов не терпят, а кто привечает их, называется изменником.

— И правда, сударыня обда, — покачал головой староста. — Что же это ты, за нашей спиной, да с этими «воробушками» дела хороводишь?

Клима нехорошо улыбнулась.

— Никакой случайности в виде, как выразился сударь Фенрес, попутного ветра здесь нет. Ко мне прилетели послы соседней державы, и я их приняла. Принятие главой государства иностранных послов у нас ведь не приравнивается к измене, верно? Вы, судари, были так возмущены самим визитом сильфов, что даже не спросили главного: причины. А причина такова, что ко мне, обде Принамкского края, даже сильфы летают на поклон. Обратите внимание на разницу: Орден, — тут Клима позволила себе добавить в голос ненависти, — признал сильфов главными, перенял их образ жизни, наиблагороднейший пресмыкается перед Верховным. Я же сильфов не звала. Они сами прилетели ко мне с заверениями в вечной дружбе, признанием меня равной их правителю, молили о союзнических договорах и упрашивали Теньку поделиться с ними таинством колдовства. Разумеется, он не поделился, не про сильфов наши принамкские секреты. А вот над союзничеством я размышляю. Они так просили, их Верховный не спит вторую неделю, дожидаясь моего ответа.

— Но почему ты не сказала про это сразу? — спросил один из «заседателей», мужчина с окладистой бородой, в которой серебрилась седина.

— Послы на коленях умоляли меня не раскрывать их инкогнито, — у обда было чрезвычайно мирное и