Последний дракон Востока. В нитях любви - Катрина Кван

оно выронило меня. Мне больше нечего сказать на этот счет.

– Как же ты выжил после такого падения? – Фэн нахмурилась. – Эти солдаты избили тебя до полусмерти. Я слышала, как хрустели твои кости.

Я скривился, чувствуя, как в груди поднимается гнев:

– Все слышала, но помогать не спешила?

– Я не могла выдать свое местоположение.

– Мне нужна была твоя помощь.

– Не моя вина, что ты полез в это очертя голову.

– Это был правильный поступок.

– И он чуть не убил тебя.

Я сделал всего шаг в сторону Цзинь, как Фэн хмыкнула:

– Эй, куда это ты собрался? У меня еще остались вопросы, Заварник.

– Мы закончили! – рявкнул я, разворачиваясь спиной к ней.

– Ты убил его, верно? Ты убил чудовище и спрятал где-то, чтобы потом присвоить себе славу и богатство! – Она схватила меня за плечо так резко, что я ощутил боль. – Если не скажешь мне, я спрошу у твоей женщины…

Гнев вспыхнул во мне мгновенно, ослепляющим пламенем. Это было мне не свойственно, и все же я не смог совладать с собой, когда развернулся и схватил Фэн за горло. Я прижал ее к столбу ближайшего шатра,

– Оставь нас в покое! – прорычал я ей в ухо с такой яростью, какой никогда прежде не знал. Вены пульсировали, сердце билось как военный барабан. – Я уже сказал тебе, что не знаю, где дракон. Хватит лаять без умолку, и возвращайся в горы, откуда пришла.

Фэн вытаращила глаза, ошеломленная моим внезапным выпадом. Она захрипела, ее руки вцепились в мои запястья.

– Твои глаза… – прохрипела она, ее лицо побледнело от страха. – Они… красные.

Глава 27

Я отшатнулся, искренне пораженный и испуганный собственным поведением. Это был не я. Я бы и мухи не обидел, не говоря уже о другом человеке… если не считать того безумного людоеда. Я не понимал, что происходит. Да, Фэн раздражала, но не настолько, чтобы я захотел причинить ей боль.

Меня шатало, руки дрожали безудержно. Я не мог вдохнуть. Все тело горело, кожа казалась слишком тесной. Запахи деревни становились невыносимыми, обжигая нос изнутри. Я провел языком по верхним зубам – и ужаснулся, обнаружив, что они… острые.

– Сай!

Голос Цзинь прорезал воздух. Она подбежала ко мне и обняла прежде, чем я успел ее увидеть.

– Что с ним такое? – прохрипела Фэн, приходя в себя.

– Сай, – прошептала Цзинь на ухо, крепко прижимая меня к себе. Ее рука зарылась в мои волосы, а я прижался лицом к ее шее. – Дыши, Сай. Успокойся, сейчас же.

Каким-то чудом я сумел сделать вдох, вбирая в себя аромат ее кожи, пахнущей жасмином. Ее голос был бальзамом на мои обнаженные нервы, ее прикосновение – теплым и успокаивающим. Лишь через несколько мгновений мне удалось развеять туман в голове.

– Госпожа? – раздался робкий голос одной из деревенских девочек. – Что с ним?

– Ему плохо, – быстро ответила Цзинь, увлекая меня к шатрам. – Беги к родителям.

– Но…

– Сейчас же, малышка.

– Постой-ка! – Фэн ринулась следом за нами. – Какого черта с ним происходит?

– Жар, – невозмутимо ответила Цзинь, очень убедительно. – Отойди, а то заразишься.

– Это не жар. Что с…

– Двигайся, – торопливо шептала она мне в ухо.

Цзинь повела меня прочь, но я ясно чувствовал гневный взгляд, который она бросила в сторону Фэн. Мы не остановились, пока не оказались в ее шатре. Она немедленно завязала вход.

– Садись, – приказала она.

Я не послушался, слишком взвинченный, чтобы подчиниться. Вместо этого я бросился к фарфоровому тазу в углу, вцепился в его края и в ужасе уставился на свое отражение в воде. Поверхность дрожала, но не могла скрыть очевидного. Я смотрел в алые, почти светящиеся глаза.

Паника пронзила меня.

– Что это? – задыхаясь, спросил я. – Что со мной происходит?

Цзинь взяла меня за руку и повела к груде подушек, которые она сложила в виде небольшого гнезда. Шелковые покрывала мягкими волнами окружали нас.

– Я не знаю, – призналась она. – Такого еще не было.

– Чего не было?

Она замерла и, прежде чем ответить, принюхалась к воздуху, кончиком языка коснувшись уголка рта. Убедившись, что поблизости никого нет, она прошептала:

– Твоя магия.

Мой разум закружился в водовороте мыслей. Это откровение оказалось одновременно шокирующим и в то же время… нет. Я вспомнил нашу встречу с воронами императора Жуна в Западных Пустошах. Тогда я был сам не свой, подчиняясь дикой жажде крови и инстинкту защищать. Я вспомнил случай с каннибалом в пещерах… как потерял над собой контроль, утонув в ярости и жажде убийства. Это и была та магия, о которой говорила Цзинь, или всего лишь побочные эффекты?

Я вспомнил нечто более далекое, воспоминание, которое казалось мне сном. Я был ребенком и играл у воды, несмотря на предупреждения матери. В один момент я стоял на берегу, а в следующий – уже захлебывался под водой. Я поскользнулся? Я не помнил точно, как это произошло. Я мотнул головой, отгоняя образы.

– Это бред. Я не владею магией. Я могу видеть нити Судьбы, но это все.

– Это Зрение, – объяснила Цзинь. – Во всех жизнях, в которых ты возвращался, это была единственная сила, которую ты сохранял. Но способность к превращению… Я думала, ты давно ее утратил.

– Превращение? – Я ошеломленно смотрел на нее. – Ты имеешь в виду… в дракона?

Мы долго молчали, прежде чем я наконец нашел в себе силы заговорить:

– Значит, я тот самый Красный дракон из легенд, и мои видения были не случайны. Но как… как это возможно?

Цзинь посмотрела мне прямо в глаза:

– Третья гобеленовая история в Затерянной библиотеке. О чем она рассказывала?

– О реинкарнации, – ответил я, все еще ошеломленный. – Но это… невозможно.

– Это правда, Сай. Все легенды – правда. Ты видишь красные нити Судьбы, столкнулся лицом к лицу со зверем Фэй, твоя судьба связана с последним драконом на земле… и ты по-прежнему считаешь, что перерождение невозможно?

– Прости, пряничек, – пробормотал я, слабой шуткой пытаясь справиться с охватившим меня страхом. – Это не так-то просто осознать.

Цзинь вздохнула:

– Пожалуйста, больше никогда так меня не называй.

Она оглянулась, проверяя, не услышала ли эти слова Фэн. Последнее, чего мы хотели, – чтобы охотница узнала правду. Когда Цзинь снова посмотрела на меня, я понял, что что-то в ней изменилось – часть ее защиты рухнула.

– Эти видения, которые я постоянно вижу… Это воспоминания из моей прошлой жизни?

– Одной из многих, да.

Я нахмурился:

– Ты хочешь сказать, что это не первый раз, когда я перерождаюсь? Мне начать угадывать, сколько всего раз это было?

– Нет.

– Это уже третий раз?

– Сай…

– Десятый?

Цзинь раздраженно пробормотала:

– Не десятый.

– Тогда сколько жизней я уже прожил? Я могу продолжать гадать, если тебе так угодно.

Тишина повисла между нами, такая тяжелая, оглушающая. Ее губы дрогнули, и сдавленный всхлип вырвался наружу, боль обрушилась на нашу связь. Цзинь разрыдалась по-настоящему, ее плечи затряслись, когда она попыталась заглушить звук своих рыданий.

Я осторожно протянул к ней руку, боясь, что она рассыплется под моим прикосновением. Хотелось утешить, сделать все, чтобы облегчить ее боль. Но когда она позволила мне погладить по щеке, запустить пальцы в ее длинные волосы, меня вдруг пронзила одна мысль:

– Почему нить серая? – спросил я.

Цзинь заплакала еще сильнее, ее тело задрожало в моих руках.

– Я совершила ошибку.

– Что ты имеешь в виду?

– Это была ошибка. Ошибка. Ты должен понять, я…

Она разрыдалась, не в силах больше говорить. Я крепко обнял ее, позволив уткнуться лицом мне в шею.

– Все в порядке, Цзинь. Спасибо, что рассказала мне.

Этого было достаточно – я почти забыл, как трудно ей самой разобраться во всем этом.

Мы долго оставались так, слушая отдаленный шум морских волн, голоса деревенских жителей, тихие всхлипы Цзинь и бешеный стук моего сердца. Наконец нас укутало успокоение, отгородившее нас от всего мира и его безумия. У меня была моя судьба, и у нее был я, и сейчас этого было достаточно. Мы держались друг за друга крепко, слишком крепко, будто какая-то сила могла разлучить нас в любой момент.

Я вдыхал ее запах, стараясь осознать сказанное ею. Драконы. Реинкарнация. Наши предначертанные души снова нашли друг друга. Это было ошеломляюще. Ошеломляюще и совершенно невероятно.

Я ожидал, что проведу свою жизнь в семейной чайной, возможно, сведу пару-тройку интересных людей в родном городке. А теперь я оказался дальше от дома, чем когда-либо мог представить, узнав, что