Вампирский клуб вязания - Нэнси Уоррен

кружилась, но не так, чтобы падать в обморок. Ноги казались ватными и шли ужасно медленно, но я добралась до занавески, отделяющей комнату для занятий от торгового зала. Она была слегка отодвинута, и я заглянула внутрь.

И совершенно зря.

На полу лицом кверху лежала Розмари. Ноги застыли в неестественной позе, словно она делала растяжку, а голова повернута в противоположную от колен сторону. Не знаю, как я это поняла, но я была уверена: шея у нее сломана.

Рядом на корточках сидел Иэн. У него на руках были голубые латексные перчатки – такого же цвета, как и мохер с острова Скай. И почему мне пришла в голову именно эта мысль? Видимо, от шока.

Кажется, я издала какой-то звук – недоумения, жалости, ужаса. Может, я даже что-то сказала, уже не помню, но оба мужчины обернулись.

– Люси, присядьте, – одновременно произнесли они.

Рейф взял меня за руку и отвел обратно к креслу. Иэн тоже подошел и опустился на корточки – точно так же, как рядом с мертвой Розмари. Лицо у него было непроницаемым, серьезным, будто смерть была всего лишь частью его работы – наверное, так дело и обстояло.

– Эта женщина была вашей ассистенткой, верно? – спросил детектив.

– Да, – мой голос дрогнул; я кашлянула и заговорила громче. – Да. Ее звали Розмари Джонсон.

– Сегодня она работала?

– Нет. По воскресеньям магазин закрыт.

В магазин вошла женщина-полицейский, держа в руках пластиковый пакет для улик. В нем лежала записка.

– Сэр, я нашла на тротуаре записку. Ее принесло ветром к стене магазина.

На листке, вырванном из дешевого блокнота, было что-то написано синими чернилами. Сотрудница полиции прочитала вслух:

– «Я знаю, кто ты. Мое молчание будет стоить пять тысяч фунтов. Встретимся в магазине в субботу в полночь». – Женщина подняла взгляд. – Подписи нет.

– Молодец. Отнеси ее в лабораторию, – сказал Иэн, а затем повернулся ко мне: – Эта записка случайно ни о чем вам не говорит? Розмари могла увидеть что-то такое, за что ее решили убить?

Мужчина кивнул подбородком в сторону комнаты для занятий.

Я не могла взглянуть на Рейфа. Конечно, записка мне кое о чем говорила! «Я знаю, кто ты». Может, Розмари видела, кто убил бабушку, и предложила хранить молчание за пять тысяч фунтов? Другого объяснения у меня не было.

Однако Иэн не знал, что бабушку убили. Поэтому я сказала:

– Может, Розмари видела, кто взломал дверь в первый раз?

Детектив посмотрел на меня так, словно удар по голове перемешал мне мозги, – и, возможно, был прав.

– Не думаю, что вор готов заплатить столько, чтобы его не сдали. И большинство из них не скрывают кражу убийством.

Справедливо. Но как насчет убийцы, совершающего еще одно убийство, чтобы замести следы? Такое вполне возможно.

– Как думаете, что Розмари делала в магазине?

– Не знаю. Она ушла вчера в пять. У нее даже ключа от магазина не было! – Наверное, мое замешательство было налицо. – И что ей здесь понадобилось?

– Возможно, ее убили в другом месте, а потом принесли сюда, – вставил Рейф.

– Откуда такие выводы? – спросил Иэн.

Рейф лишь пожал плечами. Мне было неприятно, что приходится скрывать что-то от полиции – особенно информацию, с помощью которой можно вычислить убийцу бабушки.

Голова страшно болела, и все же я вспомнила, что видела нечто важное. Я потерла виски. Нюкта запрыгнула ко мне на колени и, словно чувствуя, как мне тяжело, лизнула лицо язычком-теркой. Я уткнулась носом в ее шерстку – и тут до меня дошло.

– Минутку! Можно взглянуть на записку?

Иэн принес мне листок. Прищурившись, я посмотрела на слова, написанные обычной шариковой ручкой, а затем покачала головой:

– Это не почерк Розмари. У нее он крупный и неровный, как у ребенка.

Я попыталась встать, но на мои плечи тут же легло по ладони: Рейфа – на левое, Иэна – на правое. У меня не было сил с ними спорить, да и, если честно, мне и правда не стоило подниматься.

– Я могу показать вам, как она пишет. В книге учета есть ее заметки. – Я посмотрела на кассовую стойку, где собиралась составить заказ. – Погодите, а где книга?

Констебль посмотрела на детектива, а затем – на меня.

– Пропала книга учета?

– Это толстая книга в кожаном переплете, размером где-то с альбом для фотографий. Мы заносим в нее товары, которые нужно заказать, а затем, когда набирается достаточное количество, я формирую один большой запрос для поставщика. Этим я и собиралась сегодня заняться. Книга лежала у кассы.

– Там ничего нет.

– Но она должна там быть!

Усилием воли я встала на ноги и подошла к кассовой стойке. Однако никакой книги там действительно не обнаружилось. Констебль осмотрела полки под кассой и пол, а после покачала головой.

– Пропала! – воскликнула я.

– И зачем кому-то ваша книга учета? – спросил Иэн.

Я посмотрела на Рейфа. Большая, старая на вид книга в кожаном переплете. Может, кто-то спутал ее с гримуаром? Неужели этот человек готов убивать, чтобы заполучить его?

* * *

– Мне не нужна скорая! – настаивала я, хотя фельдшеры уже прибыли.

Иэн взглянул мне в лицо:

– Вас оглушили. Никто не знает, сколько вы пробыли без сознания. Высока вероятность, что у вас сотрясение мозга – или что похуже. Возражения не принимаются. Вас осмотрят врачи, а мы пока начнем расследование.

В том, что тебе задают вопросы сразу, как ты приходишь в себя, есть одна проблема: ты говоришь то, о чем позже пожалеешь.

– У меня только голова болит! – настаивала я.

Детектив посмотрел на взломанную дверь.

– Вам есть у кого переночевать, пока дверь не починят?

Или, еще лучше, пока не найдут того, кто убил Розмари и врезал мне по голове! Я никогда так не тосковала по дому.

– Я не знаю никого в Оксфорде. Наверное, можно попроситься к соседям, но я не хочу пугать сестер Уотт.

Рейф, явно подслушавший разговор, подошел ближе.

– Пока Люси в больнице, я позабочусь о починке двери. И прослежу, чтобы магазин охраняли.

Мужчины посмотрели друг на друга – казалось, каждый выпрямился в полный рост.

– И кто же будет его охранять? – спросил Иэн.

– Лично я, – ответил Рейф.

Они вновь переглянулись. Они будто одновременно недолюбливали и уважали друг друга, однако я никогда не понимала, как общаются между собой мужчины. Молчаливое противоборство продолжалось еще мгновение, затем детектив кивнул.

* * *

Вечером я уже сидела на диване в бывшей гостиной бабушки – наверное, теперь я могла называть эту комнату своей. Меня отпустили после нескольких обследований. Результаты оказались неплохими: у меня болела голова, на затылке образовалась крупная шишка, но никакого сотрясения или серьезной травмы не было. Если не считать моего настроения. Я страшно злилась. Как же мне все надоело! Сначала какой-то тип (может, и не один) вломился в магазин и убил мою бедную бабушку, потом – ассистентку и вдобавок украл книгу учета. Теперь, видимо, преступник выбрал в качестве мишени меня. Зачем? Кому от этого выгода, кроме владельца другого магазина рукоделия? Но, насколько я знала, люди в этой сфере не вцеплялись друг другу в глотки.

Когда я вышла из больницы, меня встретил Иэн. Он заявил, что приехал туда по работе, но, как я подозревала, хотел довезти меня до дома по каким-то своим причинам. Я была слишком признательна за предложение, чтобы спорить. Вызывать такси не хотелось. К моему облегчению, Иэн больше ни о чем меня не расспрашивал. Мы ехали молча, будто он понимал, что после всего случившегося я не настроена на общение.

Детектив высадил меня у магазина, и я сказала спасибо.

– Знаю, вы приехали недавно и у вас пока нет друзей, – произнес Иэн. – Но мне бы хотелось стать вашим другом. Если позволите.

– Да, с радостью! – кивнула я, мысленно благодаря его за заботу.

От лекарства, которое мне дали врачи, головная боль значительно ослабла.

В магазине меня ждал Рейф – я ощутила себя передаваемой из рук в руки посылкой. В квартире, к моей радости, была бабушка. Она поднялась с дивана и обняла меня – и тут я почувствовала запах, от которого мне всегда становилось лучше.

– Ты испекла имбирное печенье!

От нахлынувших чувств я едва не расплакалась.

– Так не хочется, чтобы тебе грозила опасность, – вздохнула бабушка.

Я схватила еще теплое печенье и откусила. Может, оно и не избавило меня от боли и проблем, зато напомнило, что меня любят и я не одна.

– Жаль, нельзя сообщить полиции об убийстве бабушки.

– Если сказать им правду, что они сделают первым делом? – спросил меня Рейф голосом, полным невероятного терпения, словно разговаривал с непроходимой тупицей.

Я села на диван.

– Выкопают тело.

– И что произойдет?

– Они его не обнаружат.

– Именно. Поэтому