Жена на час: вампиров просьба не беспокоить! - Тамара Ключинина

что произошло на приеме у князя. Я могу поклясться чем угодно, что меня совершенно ничего не связывает с этой безумной женщиной вот уже несколько лет, и ее поступок стал для меня потрясением. Мне невероятно жаль, что я не отреагировал, а замер, ошарашенный ее вопиющим поведением, лишь усугубив эту ситуацию. Я могу лишь догадываться, насколько Вам было неприятно в тот момент, о чем смиренно прошу прощения, — хрипло извинялся он.

— Александр, Ваши извинения приняты, — я спокойно посмотрела ему в глаза, понимая, что мой гнев, выплеснувшийся на недавнюю гостью, давно сменился банальной усталостью, — да, мне действительно было весьма неприятно. След чужой помады на Ваших губах — не то, что мне бы хотелось наблюдать, будучи Вашей фиктивной невестой. Однако сейчас мои негативные эмоции утихли, и мне бы не хотелось возвращаться к обсуждению этого инцидента.

— Тогда позвольте предложить иной сюжет для обсуждения, — его пальцы слегка сжали мою ладонь, и в его печальных глазах я увидела, как золотистые блики танцевали в такт пламени свечей, — например… почему Вы не снимая носите это кольцо с изумрудом? Мне кажется, оно напоминает Вам о чем-то тягостном?

Тишина повисла густым бархатом, нарушаемым лишь еле слышным потрескиванием воска у свечей на столе.

— Вы изучали мои украшения и привычки, граф? — я медленно перевела взгляд на кольцо, подаренное бывшим мужем, и попыталась высвободить руку из его ладоней, — Или это часть Вашей… фиктивной заботы?

— Это часть моего желания знать, почему в неприятные для Вас моменты Вы стремитесь снять это кольцо. Но затем снова возвращаете его, — его пальцы осторожно гладили мою ладонь, игнорируя слабые попытки вырвать руку, — И почему тогда, уезжая с приема, Вы, не отрываясь смотрели на этот проклятый изумруд — восхитительной красоты и твердости камень, ставший столь стойким в обжигающе адских условиях высоких температур и невероятного давления горных пород. Я хочу знать, что он значит для Вас.

За окном грянул гром, и внезапный ливень застучал по витражам оранжереи. Я вырвала руку и вскочила, намереваясь сбежать — от него и его слишком личного вопроса, но он оказался быстрее — и вот, вновь держа меня за руки, он опять стоит слишком близко, волнуя меня своим древесно-шоколадным запахом и легкими прикосновениями.

— Вы боитесь, что этот ответ сделает Вас слабее? — хриплый шепот Александра обжигал, — Я просто хочу знать, почему Вы никогда его не снимаете, что оно для Вас значит и о чем напоминает. Мне это важно…

— Довольно игр! Вы мой начальник, а я… — я вырвалась, вновь чувствуя себя мотыльком, подлетевшим к огню на критически опасное расстояние, — завтра утром я…

— Завтра утром Вы снова наденете маску ледяной mademoiselle, — он перекрыл путь к двери, — но здесь и сейчас… Перед Вами всего лишь мужчина, которому не все равно… Один простой вопрос — один простой ответ, и я больше не посмею ничего спрашивать о Вашем прошлом.

Я отвернулась от него, высвободив, наконец, свои руки, и долго смотрела, как капли стекают по витражным стенам оранжереи, стараясь сдержать слезы. Он не торопил меня с ответом, но и не давал сбежать, и тишина, затопившая все вокруг, прерывалась лишь ударами дождя по стеклу.

— Светлана, — он осторожно положил руку мне на плечо, но я отстранилась.

— Не надо, — я обернулась, — Вы не понимаете… это не просто украшение… Зачем Вам это?

— Потому что мне кажется, что так я пойму Вас, — его голос стал еще тише, почти шепотом, — просто расскажите мне, почему Вы пытаетесь его снять, но каждый раз возвращаете?

Я закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями. Воспоминания нахлынули волной, калейдоскопом промелькнули события последних тринадцати лет, и перед глазами всплыл тот день, когда он подарил это кольцо, пылко обещая до конца жизни любить и заботиться.

— Это напоминание, — смирившись, обреченно выдохнула я, не открывая глаз, — напоминание о том, что я могу рассчитывать только на себя.

Одинокая слезинка заскользила по моему лицу, и я закусила губу, чтобы не дать волю нахлынувшим эмоциям. Его пальцы коснулись моей щеки, заставляя удивленно открыть глаза. В его взгляде читалась боль, смешанная с пониманием.

— А что, если я… я хочу стать для Вас тем, кто разрушит это напоминание, — он провел рукой по моим волосам, нежно убирая прядь за ухо, — я люблю Вас и прошу дать мне хотя бы крошечный шанс.

Он опустился передо мной на одно колено, вновь взял за руку, крепко, но бережно, будто хрупкий цветок, и тихо спросил:

— Светлана, согласны ли Вы стать моей невестой? — мне казалось, что вокруг нас сгустился и застыл воздух, застыло само время, остановив на секунду свой бесконечный бег, и будто сама Земля перестала вращаться.

— Но… я ведь и так уже Ваша невеста? — сквозь слезы спросила я.

— Я хочу, чтобы эта помолвка стала настоящей, — прошептал он.

Молния рассекла небо, ярко осветив оранжерею. Я увидела в его глазах отражение своих страхов — и надежду.

— Александр… я не понимаю…, — я вновь попыталась отстраниться, но он лишь крепче сжал мою ладонь.

— Дай мне всего один шанс доказать, — он прижал мою руку к своей щеке, — что мне можно доверять.

Я на мгновение окаменела. Глаза искали в его лице признаки насмешки или лжи, но видели лишь искренность, которая пугала своей откровенностью. Сердце билось так сильно, что, казалось, готово было вырваться из груди, а в горле образовался ком, не дающий произнести ни слова. Ожидая от этого ужина чего угодно, тысячи вариантов — такое не могла даже предположить.

Внезапно в тишине раздался бой часов, декоративной башней украшавших оранжерею, и мы замерли, слушая их звон. Я почувствовала себя Золушкой, которая так и не смогла сбежать от своего принца. Мотылек подлетел слишком быстро к пламени, и стало уже слишком поздно — свет, манящий своей близостью, теперь грозит поглотить целиком. Я чувствовала, как его слова заставляют плавиться мою ледяную броню отчуждения, и в этот момент я осознавала, что мы уже переступили невидимую черту, и возвращение к прежней холодности и отчужденности для меня перестало быть чем-то возможным. Мотылек уже не сможет отказаться от тепла огня, даже если в конце оно уничтожит его.

— Через три месяца закончится наш контракт, — прошептала я, глядя ему в глаза и с трудом подбирая слова, — если спустя это время ты повторишь эти слова, тогда я отвечу на этот вопрос.

С облегчением он согласно улыбнулся, и в его взгляде я увидела робкую надежду на наше будущее — пока еще неопределенное, но уже ставшее возможным.