Вадим Арчер - Острова междумирья

– Может, об этом написано дальше? – Зербинас кивнул на листы в руках Хирро.

– Я переведу их в ближайшие дни. – Ринальф забрал листы у пиртянина. – Будем надеяться, что они помогут и нам.

Зербинас проснулся на исходе ночи. Вставать было еще рано, но накануне они с Хирро завалились спать после обеда, чтобы наверстать бессонную ночь, и сейчас сон уже не шел к нему. Подумав, что его друг тоже не заспится, он решил приготовить завтрак и вышел в сад за особняком, где под навесом хранились дрова.

Войдя с охапкой дров на кухню, Зербинас от неожиданности остановился у двери. В кухне хозяйничала женщина, высокая и смуглокожая, с пышным узлом темных волос на затылке. Она лазила по полкам и перебирала пакеты с продуктами, мурлыча и насвистывая себе под нос. Ее мурлыканье то и дело прерывалось заклинанием распознавания ядов, она то одобрительно кивала и откладывала пакет в сторону, то пренебрежительно фыркала и возвращала его на полку.

Из охапки в руках заглядевшегося Зербинаса с грохотом вывалилось полено. Женщина вздрогнула и обернулась к нему. Белки ее глаз были темно-коричневыми, на их фоне выделялась ярко-желтая радужка с черной точкой зрачка посередине.

– Простите, я, кажется, напугал вас, – пробормотал Зербинас, нагибаясь за поленом. Он водворил полено на место, но из охапки выпали два других.

Женщина широко улыбнулась, обнажив два ряда оранжевых зубов.

– О-о, новичок, – протянула она на алайни. – Тоже завтракать, да? Тащи их сюда, к печке, а эти оставь, потом поднимешь. Я как раз жалела, что в кухне не осталось ни полена.

Зербинас кивнул и выполнил требуемое.

– Ты как – все здесь ешь или у тебя тоже пищевая несовместимость? – поинтересовалась женщина. – Если не все, то посмотри в этой куче, что я выбрала, и убери оттуда все, что тебе не подходит, а то неудобно стряпать для каждого отдельно, – затараторила она, не дожидаясь ответа. – Хорошо, что ты здесь, позавтракаем вместе – в компании веселее. Ринальф, конечно, еще спит, да он и не ест так рано, а я проголодалась с дороги. Разводи пока огонь, а я налью воды в кастрюлю – там, в чане, я видела, еще осталось. Сделаем вот из этого кашу, это порежем на хлеб, а вот знаменитое асфрийское ореховое масло – как удачно, что мне можно его есть. Знал бы ты, сколько местных деликатесов для меня, увы, запретны. Кстати, как тебя зовут?

Оторопевший от словоизвержения Зербинас назвал свое имя.

– Как-как? – опешила женщина. – Ее..бинас?

– Нет, пожалуйста, только не так! – расхохотался Зербинас.

– Но эти ужасные согласные в начале имени – они совершенно мне не даются. – Она с упреком глянула на него, словно он был виноват в этом. – Где это только язык такой бывает?!

– На Лирне. А тебя как зовут?

– Иллинайри. Это мое утреннее имя. После полудня зови меня Иллинэнди, а вечером – Иллинори.

– А ночью? – спросил Зербинас, машинально вычисливший закономерность. Женщина посмотрела на него так, словно он спросил нечто крайне неприличное.

– Ночным именем меня зовет только тот мужчина, который делит со мной постель, – ответила она.

– Я вовсе не имел в виду… – смутился он. – Но почему так много имен, неужели тебя нельзя звать просто…

– Зербинас!!! – перебил его на полуслове показавшийся в дверях кухни Хирро. – Только молчи, пожалуйста, и выслушай меня. Как удачно, что я вошел, а то бы ты сейчас назвал Анор основой ее ксатского имени, а это на Ксате считается тягчайшим оскорблением, которое смывается только кровью. Не трудись запоминать ее имена, потому что, помимо суточных, у ее имени есть еще сезонные и праздничные вариации, причем по ксатскому календарю. К нашему общему счастью, она не возражает, когда мы зовем ее Анор.

– Анор? – обрадовался Зербинас. – Какое замечательное прозвище – ведь на алайни так называют волшебную птичку, приносящую удачу.

– Да, и это прозвище появилось не на пустом месте, а потому, что все мероприятия с участием Анор всегда кончаются успехом. Анор, ну зачем ты сразу не сказала ему об этом?

– У него самого просто невозможное имя, я и подумала, что если он справляется со своим именем, то сумеет правильно называть и меня, – объяснила Анор. – Ты только послушай, как оно звучит!

Она сделала попытку произнести имя Зербинаса.

– Ну нет, только не так! – захохотал Хирро.

– Но я все равно никогда этого не выговорю, – категорически заявила она. – Хирро, а у него есть прозвище на алайни, которое можно выговорить?

– Нет, но мы в два счета придумаем. – Хирро предвкушающе улыбнулся и глянул на Зербинаса. – Ты не поверишь, Анор, этот парень голыми руками почти что задушил кера. Почему бы нам не назвать его Кером, а?

– Кер! – радостно воскликнула ксатская колдунья. – Это хорошо! Это прекрасно выговаривается! Кер, как жаль, что я не бывала у вас на Лирне – у вас такой оригинальный местный язык. Я бы потом целую неделю смеялась!

– Так за чем дело стало? – весело спросил Зербинас. – Спросим у Ринальфа, где на Асфри лирнский вход, и бывай у нас в мире, сколько угодно.

– Можно… – Анор на мгновение задумалась: – Но сначала ты научи меня вашему языку, хоть чуть-чуть – а ты, Хирро, пока вари кашу, я есть хочу. – Она сунула ему в руки пакет с крупой. – Вот из этого пакета. Давай, Кер, учи меня!

– Так сразу? – опешил Зербинас. – Учиться новому языку – это же долго.

– Ничего подобного, – мотнула она головой. – Объясниться можно на любом языке, если умеешь на нем здороваться и ругаться. Поэтому ты научи меня одному хорошему приветствию и одному хорошему ругательству – мне всегда этого хватало, чтобы договориться с кем угодно. Давай начнем с приветствия – скажи мне, как у вас здороваются?

– Здравствуйте, – сказал ей Зербинас на лирнском общеконтинентальном.

– А что это означает?

– Это означает – желаю тебе здоровья.

Анор предприняла безнадежную попытку выговорить незнакомые созвучия.

– Нет, не получится, – сказала она. – Не найдется ли у вас приветствия попроще?

– Привет, – сказал Зербинас.

– А это что значит?

– Это значит – я рад тебя видеть.

Анор повторила слово несколько раз, пока не добилась удовлетворительного звучания.

– Это получается, – кивнула она. – Я потренируюсь и у меня будет совсем хорошо. Привет, привет – это пойдет. Теперь научи меня ругательству, только не какому-нибудь, а хорошему, крепкому.

После мгновенного замешательства Зербинас назвал одно из известных нецензурных выражений.

– Что это означает? – дотошно спросила Анор.

– Это… ну, женщину, у которой много мужчин.

– Какое же это ругательство? – удивленно взглянула на него колдунья. – Это же комплимент! Кроме того, оно применяется только к женщинам?