Путь гладиаторов (СИ) - Ольга Ружникова

А еще когда-то очень любил читать под уютный треск камина. Особенно письма Арно Ильдани. Того, кто заменил Александру никогда не существовавшего сына. Сердце прихватило впервые, когда эти подлые изверги…

Встать тогда с постели помогло лишь желание увидеть в могиле мерзавцев, узурпировавших власть в Эвитане. И погубивших Арно!

Лишь один сын покойного Филиппа не унаследовал пороков взбалмошного и развратного отца. Потому и погиб. Слишком часто в подлунном мире убивают тех, кого не могут понять. Так было во все времена. Природе большинства людей свойственно уничтожать даже память о тех, кто лучше, чище, справедливее! Ведь если героев нет и не было — значит, все такие, как ты. Никто не потерпит льва в стае шакалов.

Кардинал это понимал, но легче не становилось. Прощать врагов по силам лишь Творцу… А вот Его Высокопреосвященство для такого подвига — слишком слаб. Как и любой смертный. И уж точно не до всепрощения — когда эти враги продолжают губить твою страну!

— Ваше Высокопреосвященство, откройте!

Раз Жерар стучит именно так — значит, в Лютене, самое меньшее — пожар. Или восстала очередная провинция. Скорее всего — Ильдани или Вальданэ…

А значит — кардинал Александр в ближайший месяц толком спать не будет. Потому как будет мешать другим Регентам стереть с лица Эвитана мятежные герцогства.

Мешать — и надеяться, что опять получится. А корысть вновь пересилит жажду мести…

— Входите, Жерар.

— Ваше Высокопреосвященство! — секретарь встал в дверях. Одновременно преграждает внушительной фигурой путь…

Кардинал чуть не охнул — настолько напомнило события двухлетней давности…

Ночной стук в дверь, верный Жерар на пороге. А за его спиной — израненный офицер в изорванном плаще. С ног до головы — в чужой и своей крови. Прилипшие ко лбу темные волосы, провалившиеся полубезумные глаза…

На сегодняшнем госте нет военного мундира… И лишь это спасло Александра от нового сердечного приступа. Потому что мундир означал бы не крестьянский бунт, а не больше, не меньше — новое бесполезное восстание.

Гонцы с границы скачут не к кардиналу, а к Всеславу, Эрику или Мишелю Лойварэ. И лишь потом известие получат штатские Регенты…

Восстание сейчас обречено. Вот два года назад шанс был. Если бы не Северный Волк…

А теперь на любых повстанцев хватит и Эрика Ормхеймского.

— Ваше Высокопреосвященство, я — виконт Витольд Тервилль. — Молодой дворянин еле стоит на ногах. Тяжело ранен? Наверняка устал, замерз, голодал… И вблизи растаяло сходство с Анри Тенмаром. Светлые, а не темные волосы. Шире в кости, иные черты лица. — Спасите мою жену Александру, спасите ее сестру Элгэ Илладэн!..

— Еды и вина, и никому не беспокоить! — приказал Александр.

— Ваше Высокопреосвященство! — рискнул вмешаться Жерар.

Два года назад — не возражал. Но тогда лично знал дворянина, с кем далеко не молодой Александр рискнул остаться наедине.

Слишком многие в счастливых снах видят во главе Эвитанской церкви более удобного кардинала. И кое-кто имеет привычку превращать грезы в явь. Во всяком случае, пытаются. И порой — весьма активно.

— Я знаю, что делаю, — вздохнул Его Высокопреосвященство.

Интуиция редко его подводит. И потом лучше поверить врагу, чем не поверить другу, — сказал один древний мудрец.

И уж точно — лучше, чем отказать нуждающемуся в помощи.

Интересно, а сам автор высказывания прожил долго? С такими-то взглядами? В золотой век древности Александр не верил никогда. Вряд ли в старину люди были лучше теперешних.

— Идем, сын мой, — позвал он юношу. — Тебе нужно отдохнуть, но вижу — времени нет. Так что будешь есть, пить и рассказывать. А я — слушать и думать, чем тебе помочь.

2

— Вы что, оглохли? — В равнодушном голосе Карлотты нет даже раздражения.

И это — хуже всего. Она снисходит до ответа.

Урожденная графиня Гарвиак и бывшая леди Таррент игнорирует зверский холод Лиара. Даже здесь, в палатке, — невыносимый!

Точно так же истинная аристократка игнорирует непроглядную — предрассветную — тьму. И назойливость какого-то там мелкого дворянина. Смеющего допрашивать ее, графиню!

— Я еще раз повторяю, сударыня: где ваша дочь⁈ — прорычал Алан.

— А я еще раз повторяю. — Бесцветный голос, равнодушное лицо. Непроницаемые в тусклом свете факела глаза. — Моя дочь у них в руках. И сейчас ее увозят всё дальше. Пока вы теряете время.

«Теряете время»! Эдингем едва не зашипел от ярости. В полной тьме, с факелами — по сугробам и бурелому? Навстречу сидящим в засаде врагам?

Он не должен выходить из себя! Эта стерва заманивает в засаду! Хочет стравить своих врагов. А сама вновь выйти сухой из воды — как всегда.

— Почему вы не остались с дочерью? Вы же согласились на поездку только ради нее?

— Защищая дочь, я убила одного из них. Теперь они убили бы меня. И я уже сожалею, что согласилась ехать в Лютену. Я требую вернуть меня назад — в монастырь!

Требует. Она требует! И как тут сдержать рвущуюся из души ярость⁈

Алан скрежетнул зубами. Стерва сможет потребовать всё, что угодно. Едва Мировский выйдет из своей палатки. Если Риккардо Гарсия не очнется до рассвета.

— Капитан… — В голосе обычно невозмутимого лейтенанта Эгмонта Корделла — явная тревога. Еще бы! — Вас хочет видеть капитан Ярослав Мировский.

Капитан Ярослав Мировский оказался хмур и зол. Даже не пригласил в палатку.

Впрочем, такой поскандалит и при солдатах. Что своих, что ревинтеровских.

— Как здоровье капитана Гарсии? — Алан успел занять собеседника вопросом, на который тот на людях не сможет не ответить.

— Плохо! — отрывисто бросил Мировский. Уставился на Эдингема так, будто состояние раненого — личная вина ревинтеровца.

На миг царапнуло сердце, но Алан тут же безжалостно отогнал сочувствие.

Гарсия — враг. А то, что видел Эдингем после первого боя, — ссора двух любовников. Один из которых зарвался. Вообразил, что может манипулировать командиром, пользуясь их особыми отношениями.

Вдобавок, сейчас — не до Риккардо! Ему «плохо». И это означает, что словеонцами командует Мировский!

— Мы забираем женщину и уезжаем! — Голос словеонского капитана — студенее лиарского ветра.

Можешь гордиться, Алан. Предчувствия не обманули!

— Капитан Мировский, у нас договор с командиром отряда капитаном Гарсией.

— Я расторгаю его.

— Не имеете права!

— Капитан Гарсия тяжело ранен. В его отсутствие приказы отдаю я! Или вы предпочитаете драться, капитан Эдингем? В этом случае вы тоже окажетесь в Лютене. Но уже в цепях — за похищение. Если выживете, конечно.

Мутится в голове… Этот словеонец что, совсем свихнулся⁈ Кругом враги. Лес набит «партизанами», леонардитами или какими-то «лесными братьями». А те вооружены