Путь гладиаторов (СИ) - Ольга Ружникова

Об этих бандах нужно доложить Регентскому Совету. И как можно скорее!

Но до него еще добраться надо. И в такой ситуации просто смерти подобно драться друг с другом, Темный и все змеи его! Сейчас первоочередная задача — вырвать Эйду у лесных сволочей! И один Творец знает, как.

— Собираясь куда-то везти раненого командира, вы рискуете его жизнью! — Алан закусил удила.

С теми людьми, что у него остались, Эйду не отбить! А если отдать еще и Карлотту — терять будет точно нечего. Так лучше пусть пристрелят словеонцы, чем снимет голову Бертольд Ревинтер. С позором.

Ну почему, почему «лесные леонардиты» подстрелили Гарсию, а не Мировского⁈ Как всем было бы хорошо.

— Не лезьте не в свое дело!

— Здоровье человека, с которым у меня заключен договор, — это и мое дело! — Эдингем обычно особо не переживал, глядя на людей снизу вверх. Но сейчас дорого дал бы за возможность говорить с надменным белокурым богатырем верхом, а не стоя. — И кроме того — мы должны найти похищенную девушку!

— Вы должны — вы и ищите! — отрезал Мировский. — Девушка вполне могла уйти с якобы «похитителями» добровольно. А вот по поводу сестры Валентины сомнений лично у меня нет. Поэтому я забираю ее. Вы и ваши люди можете быть свободны, капитан.

Алан всадил ногти в ладони — чтобы не кинуться на всеславовца с кулаками. Ему не справиться с рослым, здоровенным противником. Вдобавок — превосходящим в боевом опыте! Лет на десять.

— Я не свободен, капитан Мировский! — отчеканил Эдингем. — Я — на службе у Регента Бертольда Ревинтера. И я не вправе отдавать вам монахиню — чтобы вы ее увезли неизвестно куда. У меня, знаете ли, нет причин доверять офицеру, что на глазах у солдат оспаривает приказ командира!

Это — вызов. И Алан прекрасно понимает, что только что сделал. Достойного выхода — нет. Он принял решение. И целиться будет именно в Мировского!

Судя по потемневшему лицу врага — тот тоже не пойдет на попятный. Рассчитывает просто числом раздавить изрядно поредевший ревинтеровский отряд?

Солдаты только что дрались бок о бок. И теперь глухо ропщут сзади. Не понимают причуд командиров.

Ничего, сейчас воинская дисциплина возьмет свое. Вон, уже нехотя строятся…

Эдингем тоскливо обвел взглядом тускло сереющее небо. По-прежнему — ни звезд, ни луны! И уже не успеть вырваться из бледно-свинцового плена…

Сколько еще людей больше не увидят ни ночных, ни дневных светил? А сколько — даже рассвета?

— Это безумие, капитан Мировский!

Темный с ней, с гордостью! Надо сделать последнюю попытку. Не совсем же этот словеонец — замшелый северный осёл!

Ярослав лишь махнул рукой своим:

— Пли!

Ясно. Эдингем умрет от руки совсем замшелого северного осла.

Мировский подал пример прочим ослам. Сходу разрядил пистолет в сержанта Дональда Уикни. Так и не успевшего осознать, что теперь нужно драться уже вот с этими…

3

— Открывай — хуже будет!

Элгэ демонически расхохоталась. Если открыть — вот тогда точно будет «хуже».

А если эти остолопы вышибут дверь — поплохеет совсем. Им.

Дубовый зверь выдержит и не таких ослов… будем надеяться. А не выдержит — на свете будет на несколько вышеуказанных животных меньше! Подзвездный мир по ним вряд ли особо заплачет.

Пока ломать не пытаются. Чего ждут? Прибытия пушек и картечи?

Герцогиня Илладэн рассмеялась громче. Скользнула взглядом по целой коллекции заряженных пистолетов.

Оружия хватит на целую армию. Это пороха мало. Не иначе — принц Гуго подчистую истратил на последней охоте…

Жаль — тогда был бы шанс. Не вырваться отсюда — так половину недоделанных войск Амерзэна перестрелять.

Интересно, на кого свинопринц охотился? На сородичей-кабанов или обошелся посевами невезучих окрестных крестьян?

Или стрелял в ворон… Может, в какую-нибудь даже попал. В престарелую, глухую и слепую. Выковыляла погреться на скудном зимнем солнце, бедняжка…

Элгэ вновь усмехнулась. Всё равно не верится, что жить осталось несколько часов. Ходишь, дышишь, готова драться до смерти! Желательно — вражеской.

И сейчас жива, как никогда…

…Безопасный уют пещеры. На теплую землю брошены плащи. Зелёно-золотой — Вальданэ, гранат и золото — Илладэна.

Рядом — опустевшая бутылка прихваченного на прогулку вина. Только что с хохотом распили на двоих. Прямо из горлышка.

Грохочет — там, снаружи. Гроза. Гремит, льет, сверкает…

Меньше чем час назад ослепительно-белая молния саданула в огромное дерево. Под чьей сенью укрылись Элгэ и Виктор.

Они едва успели выскочить. Из-под рушащейся пылающе-ветвистой гибели…

И даже не разжали рук.

— Угроза смерти способствует жизни. Я сколько раз это говорил?

Виктор вновь обнимает Элгэ — еще крепче. И жарче. Под ее полупьяный смех банджаронской танцовщицы.

Младшую герцогиню Илладэн всегда считали слишком серьезной. Только любовник видел ее совсем иной. С ним сумасшедшей становилась она. А его показная серьезность Элгэ смешила…

И ни до, ни после той ночи ей не было так…

Она тряхнула слегка спутавшимися волосами. Виктор обожал их растрепанными.

Улыбка никак не желает покидать лицо. Вот так и похоронят — смеющейся.

Хотя вряд ли ее хладное тело вообще опознают. Особенно по лицу. После пребывания-то в лапах северных дикарей…

Нашла время! Значит — и в самом деле умирать. Раз такие воспоминания пошли.

И почему именно это? Элгэ никогда не любила Виктора. А его любовь — такая же игра, как и ее.

Герцогиня Илладэн — не наивная дура, чтобы считать одного из первых бабников Вальданэ способным на верность. Да и не в кого — если уж на то пошло.

Элгэ тогда просто слишком надоело одиночество. Опостылело. А уж если заводить любовника, то хорошего. Так почему не Виктора? К тому же… он так похож на своего отца.

Никогда она не рассматривала их отношения всерьез и надолго. И не только их. Элгэ не собиралась замуж.

Так почему же память вернула не к беседам со знаменитым Лоренцо Винсетти? Убеленный сединами ученый так восхищался Элгэ… С первого же разговора! Называл «жемчужиной среди женщин». Заявлял, что «разум ее — как сияющий алмаз среди щебня умишек варваров».

Почему же теперь не воскресить в памяти даже лица известного светила науки, чьей похвалой Элгэ так гордилась? Зато отчетливо (в мельчайших подробностях!) помнится одна из сотен ночей с любовником…

Значит, еще поживем!

Новая усмешка ползет по лицу. В самом деле — ну и место для последнего часа илладийской герцогини! Змеиный север Эвитана. Поместье свина поросячьего — принцехряка Гуго Амерзэна. Оружейная, примыкающая к его же спальне. Сабли, шпаги, мечи