Хозяйка Монстрвилля. Чудовищная уборка - Константин Фрес

табличку на вытянутых руках, как защитный оберег, с сильно колотящимся сердцем и не чуя под собой дрожащих ног.

Калитка хлопала на ветру. Мысленно я ругнулась — сама виновата, забыла закрыть! Вот и приманила кровососа!

Бодрой рысью я пробежала по дорожке до хлопающей калитки! И захлопнула ее!

А затем вонзила кол — то есть табличку, — в землю!

Вонзалось плохо.

Земля была уже чуть замерзшей, и внезапно начавшийся ливень сделал ее ненамного мягче.

— Бобка, рой, миленький! — взмолилась я.

Обычно я запрещаю ему возиться в грязи и копать сомнительные ямы на прогулках.

Но не сегодня.

Так что мою просьбу он воспринял с ликованием.

И мгновенно выкопал узкую ямку сантиметров в двенадцать в глубину.

— Годится! — хрипел позади меня кот. — Ставь запрещающий знак!

Дождь ему не нравился.

Но он мужественно волочил остальные связанные друг с другом таблички, прижимая уши и морща нос.

Я воткнула табличку под яркую вспышку молнии и притоптала мокрую грязь вокруг нее. Теперь угрожающая надпись смотрела прямо на вход. Любой, кто вздумает войти, первым делом ее прочтет.

И не посмеет переступить границу дома!

— Живее, живее! — командовал нервный кот.

Мы обошли дом кругом и натыкали табличек в стратегически верных местах. Там, где предполагаемые лазутчики могли попасть в дом.

Наши запрещающие знаки должно быть хорошо было видно из окон соседних домов, и я подумала, что блондинка не упустит случая посмеяться надо мной.

Еще подумает, что я возомнила дом своими теперь командую тут.

Ну и пусть.

Посмотрю я на нее, когда к ней явится кровосос!

Предупредить ее? Надо бы…

С содроганием я поняла, что мне утром ехать с ней домой на одном Экспрессе.

И уж не знаю, чего я больше боюсь, ее ядовитых слов и болезненных подлых тычков, или укуса зловещего господинчика.

Но сказать-то о вампире надо.

Как и запретить ей раскрывать на меня рот.

Подумав о этом, я тяжко вздохнула. Эх, где ж набраться столько смелости?..

— Готово, — сказала я, управившись с последней табличкой.

Промокла и продрогла до костей!

А Бобка вывозился до ушей в грязи! Как его отмывать? Пылеглотом?

— С пылеглотом я б был поосторожнее, — язвительно мяукнул кот, сикотя лапками и бегом обгоняя меня на пути к дверям дома. — Он настолько мощен, что душу может вытянуть. Но если тебе не дорог твой шерстяной, то можешь его всосать, конечно, а-ха-ха! Повесим его чистую шелковистую ароматную шкурку на стену над камином!

Бобка яростно залаял, протестуя и подпрыгивая.

Выглядел он, конечно, как комок грязи. Злой-презлой.

— Никого мы вешать над камином не будем! — твердо ответила я. — Сейчас отмоем его в кухонной раковине. С моющим для стирки белья.

— Но сначала установим табличку на крыше, — как ни в чем не бывало, беспечно отозвался кот.

— На какой еще крыше? — опешила я.

— На крыше дома, конечно, — отозвался кот, скользнув в приоткрытую дверь в холл. — Вампиры ведь умеют летать, не так ли? А наверху, в спальнях, могут быть открытые окна… или разбитые. Я за весь дом не поручусь. Так что надо себя обезопасить от нападения с неба.

— Да ты стратег, — промямлила я, останавливаясь в нерешительности перед лестницей.

И Бобка тоже встал.

Потому что лестница была огромна, крута и темна.

Она была покрыта грязной, бывшей когда-то красной ковровой дорожкой, прибитой фиксирующими рейками к ступеням.

Но даже в полумраке было видно, что кое-где эти рейки провисли, а ступени под ними провалились.

— Но ты сам говорил, что лестница сломана, — неуверенно произнесла я.

— Да ты, главное, донеси табличку наверх, — наивно выкручивался кот, освобождаясь от таблички, которую до этого с лёгкостью таскал. — А на флюгер я привяжу ее сам.

— На флюгер? — удивилась я. — На крышу я уж точно не полезу.

— Я сам залезу! — упорствовал кот. — Говорю же! И к флюгеру прикручу!

— Но тогда зачем тебе я?

— Да страшно мне! — сознался он раздраженно. — Неужели неясно?! А что лестница сломана — так я тебе покажу, куда надо ступать, что не провалиться! Ну, идем! А то мне все время кажется, что в большой спальне не закрыто окно! И вампир карабкается через подоконник! Это не его каблук скребет по стеклу?!

И мы пошли.

Ну, как — пошли…

Для начала я отыскала свой летучий фонарик, оставленный на кухне, и велела ему лететь надо мной, что хоть немного осветить окружающее.

Табличку я повесила себе на спину, как ранец.

Ну, и после этого мы двинули наверх

Кот попрыгал по ступенькам, приговаривая: «Иди за мной, след в след!».

Грязный Бобка побежал за ним, воткнувшись носом в пыльный ковер.

А я боязливо поплелась за ними, отчаянно уцепившись в перила и осторожно ступая на отчаянно скрипящие ступени.

— Что ты там копаешься? — нудел кот. — Живее давай! След в след!

Хорошо, что Бобка был такой грязный.

Его черные следы хорошо были видны даже в полумраке.

Но и оставленные им подсказки не помогли.

Бобка-то был маленький.

А вот я не очень.

Я наступила на хлипкую ступеньку, и она с хрустом разломилась у меня под ногой.

— Ай! — заверещала я, провалившись правой ногой по самое бедро.

Хорошо, что руками я намертво вцепилась в перила.

Потому что нога моя соскользнула под ковер и очутилась где-то в пустоте.

Еще движение — и я провалюсь туда по пояс!

— Помогите! — пискнула я.

Фонарик в панике носился надо мной, трепеща крылышками, как перепуганный светлячок. Но помочь, разумеется, ничем не мог.

Из темноты вынырнул кот, сверкая яркими янтарными глазами.

И сразу начал орать:

— Караул! Пожирают! Кусают! Убивают!

На его крики мне на помощь сбежались прочие коты, страшно завывая.

И спустился Бобка.

— Да никто меня не кусает! — ругнулась я на вопящих котов. — Я провалилась!

— Держись! За меня! Я помогу! Выбраться! — гавкнул Бобка.

Кот сию минуту замолк, уселся, обернув хвостом лапы, и принялся наблюдать, как я изо всех сил стараюсь освободиться из лестнично-ступенчатой ловушки.

— А я говорил — след в след иди! — противно напомнил он.

— Я и шла! — огрызнулась я, подтягивая тело на руках, цепляясь за перила и за тянущего меня Бобку. — Лестница трухлявая, просто ужас!

— А тебе наверху еще убирать, — напомнил зловредный кот. — Значит, не раз придется подняться наверх.

— Как?! — рассердилась я. — Если я тут одна проваливаюсь?! Тыкводжека мне нипочем не втащить наверх. Лестница рухнет под нами и погребёт под своими обломками!

…Не поэтому ли в этих домах никто никогда не смог убраться до конца?

— Значит, лестницу придется починить, — поучительным тоном ответил кот.

— О, конечно! — язвительно отозвалась я, вытаскивая ногу