Владимир Романовский - Год Мамонта

Считая шаги и отмечая повороты, Брант вышел из полости и прикинул, в каком направлении идет тоннель относительно поверхности земли. Прямо по ходу находился миниатюрный сквер со скамейками. Брант пошел к скверу и осмотрел его. В центре сквера торчал брошенный артезанский колодец, выполнявший ныне чисто декоративные функции. Брант вернулся на стройку, прихватил веревку, добежал до колодца, освободил его от прикрывавших его досок и зелени, приладил веревку к дереву, растущему рядом, и спустился в колодец футов на пятнадцать. Пахло затхлостью, гнилью, и еще какой-то гадостью, но терпимо. Стены колодца выложены были камнем.

Работа заняла остаток дня, но к закату Бранту удалось, вылезая иногда наружу, чтобы отдохнуть или сходить на стройку за инструментом, освободить часть стены колодца от защищавшего ее известняка и пробуравить в ней, стене, дыру до самого тоннеля.

Снова пройдя через полость и залезши в тоннель, Брант углубился в него на сотню шагов. Факел не гас, вентиляционный ход расположился очень удачно. Осторожно ступая по неровному полу, Брант обнаружил еще один, по-видимому, изначальный вентиляционных ход — в укрепляющем стену камне обозначилось овальное отверстие. Ход засорился и забился — Брант не знал, когда тоннелем пользовались последний раз, но предполагал, что не менее столетия назад.

Дальше тоннель загибался, и Брант что-то не помнил, чтобы этот загиб был отмечен на карте. Возможно автор тоннеля обходил здесь какую-нибудь гранитную глыбу.

Дышать стало труднее, но Брант решил, что обойдется без дополнительной вентиляции. Он был у цели. По его расчетам, справа по ходу находилось основание особняка Фалкона.

В несколько ходок Брант натаскал к нужному месту инструмент и приступил к работе. Ему очень не хотелось привлекать к делу Нико, но пришлось — он боялся провозиться слишком долго. Нико пришел от тоннеля в неописуемый восторг. Брант смотрел на друга круглыми глазами — он никогда раньше не видел Нико восторженным.

— Это один из кротовых ходов, — объяснил Нико. — Здесь живут кроты!

— А мамонты здесь не живут? — осведомился Брант.

— Ты не понял. Кроты — это не собственно кроты, типа из семейства мышиных или там беличьих…

— Грызунов, — подсказал Брант.

— Кроты — это не собственно кроты, — терпеливо повторил Нико, — типа из семейства мышиных или беличьих, а такие люди. Они видоизмененные. Много лет, или веков, назад, они ушли под землю и с тех пор живут под землей. У них тоннели под всем миром. Я одно время с ними жил.

— Ты и с эльфихой жил, если тебе верить.

— С эльфихой я жил всего два дня. Недолго.

— С кротами дольше.

— Да. Некоторые из них помнят человеческий язык.

— Прямо как мы с тобой.

Нико засмеялся, обрадовавшись, что понимает юмор.

Толку от него было немного, но лучше, чем ничего. Лопатой у него получалось резоннее, чем киркой. К утру лопата ударилась в известку.

Брант выгнал Нико из пробитого ими тоннельного ответвления и освободил от глины и камня большую гладкую плоскость. На несущую конструкцию было не очень похоже. Впрочем, если особняк Фалкона завалится — черт с ним. Взяв свежую кирку, он жахнул ею в цементное перекрытие. Нико стоял сзади, светя факелом.

— Убери факел к чертовой бабушке, — сказал Брант. — И так дышать нечем.

Вскоре он понял, что работы здесь не на один час.

Если бы только можно было выяснить, где находится потайной вход в подвал особняка, и как открывается. Волчонок за два года в особняке даже не заподозрил, что таковой есть!

— Пошли, — сказал Брант.

Нико ему пришлось подсаживать — сам бы Нико в лаз ни за что не забрался бы.

В полдень, по уговору, помытый и переодетый в чистое Брант стоял у особняка Фалкона. Фалкон вышел в сопровождении Фокса и втроем они сели в карету и отправились на окраину.

Музыканты репетировали в большом, просторном деревянном холле, наскоро для них сооруженном. Четыре лютни, шесть флейт, семь горнов, и один барабан. Глава Орок и Реестров натаскивал певцов и певиц — двух мужчин и трех женщин. Автор музыки сидел в отдалении и презрительно молчал.

Фалкон и Брант зашли в помещение и сели в кресла, специально для них приготовленные. Музыкант подошел и низко поклонился Фалкону.

— Прошу вас, — сказал Фалкон, — делайте вид, что меня здесь нет. Мы вам не помешаем.

Репетиция возобновилась.

— Вот примерно так все это и звучит, — сказал Фалкон Бранту некоторое время спустя. — Но звук теряется — то лютни пропадают, то голоса. Все из-за деревянных стен. А если стены из камня, то… вы понимаете? Это не речь, это пение с музыкой. То есть, это не традиционный театр. На Форуме все рассчитано так, чтобы было слышно в самых дальних рядах. Но там только говорят. Там пробовали играть музыканты — ничего не вышло. Эхо оглушает.

— Я понимаю, — сказал Брант, кивая.

Он действительно понимал, несмотря на то, что музыкальный слух отсутствовал у него начисто. Но действо ему явно нравилось, и Фалкон это оценил.

Певец повел основную мелодию, певица подпевала ему контрапунктом, и паузы подчеркивались то лютнями, то трубами, то всем вместе.

Зачем мне, девушка, почет и слава?

Зачем мне власть, коль нет тебя со мною?

Зачем мне слуг моих подобострастье?

Оно мне все не нужно и противно.

Певица подпела:

О князь, не мучь меня.

Певец продолжил:

Я подвиг силы вовсе беспримерной

Готов свершить, скажи лишь только слово,

А можешь также высказать ты фразу

Иль просто улыбнуться сладострастно.

Певица подпела:

О не томи меня, великий, умный князь.

— А чего стихи такие нелепые? — спросил Брант тихо.

— Стихи здесь не главное, — тихо объяснил Фалкон. — Сама музыка завораживает.

Брант ничего не сказал. Может и завораживает.

Горны грянули помпезно, повторяя мелодию, а потом разошлись с мелодией и прохрипели каденциями, усиливая звук.

Певец запел:

Душа моя — душа миллионера,

А ключ искала ты совсем напрасно,

Лежит тот ключ в кармане верного слуги моего

И там, в кармане, как звездочка блещет, олицетворяя

Счастие мое, переливающееся, как созвездие,

При мысли, что тебе во всем признаюсь я.

Певица подпела:

Смелей!

Брант не выдержал и хихикнул. Фалкон строго посмотрел на него.

И все-таки к концу репетиции Бранту показалось, что он уловил суть. Певец и певица делали вид, очень неумело, что артанский князь и простая девушка умирают вдвоем в степи, судя по сюжету — от жажды. Князь лежал на спине и изредка что-то выпевал, а девушка надрывалась, стараясь перекричать неумолимый хор лютен и флейт, играющий простую, в четыре ноты, но очень торжественную мелодию, подчеркнутую глухими, раз в два такта, ударами барабана. Вдруг лютни и флейты замолкли, и девушка пропела семь нот разной высоты, тихо. Брант почти физически почувствовал, как нежная мелодия девушкиной партии заставила завибрировать его, Бранта, душу. А затем горны протрубили дважды, подряд, одну ноту — сначала коротко, потом длинно, и все смолкло.